Фридрих Незнанский: Девочка для шпиона

Юрий порылся в бардачке, нашел старые, забытые с лета солнцезащитные очки, нацепил их и кое-как добрался до больницы.

Потом, когда не приходящего в сознание Джонни на каталке увезли в операционную, он устало диктовал сестре из приемного покоя анкетные данные для истории болезни. Он успел сказать, что пострадавшего зовут Джон Кервуд, сорок шесть лет, гражданин Соединенных Штатов Америки…

В это время из операционной вышел дежурный хирург в слегка забрызганном кровью халате салатового цвета и сообщил уставившемуся на него с немым вопросом Юрию, что пациент скончался.

На лице Юрия мелькнула тенью досадливая гримаса. Однако врач успел ее заметить, принял досаду на свой счет и несколько обиженно добавил:

— Что же вы хотели, когда две пули в затылок? Там и одной более чем достаточно.

— Да, — несколько рассеянно кивнул Юрий, — я понимаю. Скажите, от вас можно позвонить?

— Ради Бога!

Стройный, статный красавец, провожаемый взглядом молоденькой медсестры, подошел к столу и, повернувшись к присутствующим спиной, чтобы те не могли случайно увидеть цифры, набрал номер.

— Алло? Мне нужен Эдуард Геннадиевич. Андриевский спрашивает. Да, срочно… Это Юра! Все пропало! Нас на Минском обстреляли чурки какие-то! Я-то жив-здоров, вы же слышите. А Джону капут! Нет, на трассе он еще жив был, я в больницу привез, ну и тут все… Я знаю, что они обязаны сообщить о всех… Но он ведь живой был! Куда?.. Зачем вы так? Хорошо, еду.

Человек по имени Юрий, по фамилии Андриевский раздраженно бросил телефонную трубку на рычаги и, ни слова не говоря, быстро вышел на улицу.

— Куда же он? — вскинулась было медсестра. — Ему же надо милицию ждать!

Хирург покачал головой:

— Боюсь, что вы ошибаетесь, Светочка. Он как раз думает наоборот. Милицейский протокол для него лишняя обуза. Но в отличие от Владимира Ульянова-Ленина этот парень никудышный конспиратор. Мы-то знаем про него достаточно, хотя нам это, в сущности, ни к чему…

Старинные напольные часы в нише пробили девять вечера.

— Шагом марш!

Невольно вздрагиваю и приподнимаю от диванной подушки голову. Нет, к счастью, команда на этот раз относится не ко мне. Она касается моей дочери трех лет от роду, которой давно пора совершить вечерние водные процедуры и топать в кровать. Но она строптива, хотя родители, кажется, никогда таковыми не были. Поэтому все отбои и подъемы этого мелкого круглолицего существа превращаются в схватки местного значения.

— Смотри, как сладко спит папа! Если ты будешь вовремя ложиться спать, вырастешь такой же большой и сильной!

Бедная девочка! Как она будет в свое время разочарована, когда узнает, что отец у нее имеет средний в общем-то рост и довольно заурядную физическую подготовку. А уж о зарплате и говорить неудобно. Хотя, пожалуй, ничтожность моего жалованья в сравнении со своими потребностями она почувствует намного раньше.

Дочь тем временем навязывает матери дискуссию:

— Ага! Папа же на диване спит! Давай я тоже на диване будут спать или под столом, как собачка в будке!

После этой тирады воцаряется недоброе молчание.

Я догадываюсь, что Ирина Ивановна втайне надеется, что ее муж Александр Турецкий покинет сладкий плен дивана и докажет, что он строгий и справедливый отец для своих чад.

Я люблю жену и дочь, кроме того, пока не установлено, чьи гены повлияли в большей степени на характер этого несносного младенца, поэтому ответственность делим пополам. Я встаю с дивана, сграбастываю счастливо визжащего ребенка в охапку, тащу его в ванную комнату, где мы вместе учимся чистить зубы, разбрызгивая воду и клочья пасты по всем углам тесной комнатенки.

Затем действие переносится в спальню, где неугомонный малыш играет даже со своей тенью на стене, чтобы только не спать. Ее отец пытается рассказывать по памяти сказку о Колобке, но поминутно проваливается в сладкую дрему и в лучшем случае бормочет какую-то ахинею, в худшем начинает негромко похрапывать.

Тут же раздается возмущенный вопль:

— Па-апа! Не спи, рассказывай!

Отец подхватывается и начинает в который раз с одного и того же места:

— …волк и говорит: Колобок, Колобок, я тебя съем! Не съешь, отвечает Колобок, я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от тебя, гражданин прокурор, и подавно уйду… И ушел ведь, зараза, бурак красномордый! Сейчас где-нибудь на «малине» смеется над «важняком» 1 Note1 Следователь по особо важным делам (жарг.). Турецким. Ничего, как говорится, хорошо смеется тот, кто смеется последним…