Лоуренс Гоуф: Горячие дозы

Клер!

Он просигналил ей, отпер входную дверь и вернулся к катушке и виски. Несколько мгновений спустя он услышал звук лифта, рокот его дверей и шаги Клер в коридоре.

На ней были черные брюки, белая блузка, поверх которой был надет черный жилет. Она повернулась, словно в пируэте, и спросила:

— Ну как, идет мне?

— Очень.

— А тебе не кажется, что брюки чересчур в обтяжку?

— Может быть, немного.

— Благодарю.

Он продолжал разбирать катушку. Клер нагнулась над ним. Он ощутил пьянящий запах духов. А она уловила запах виски. Он соединил половинки катушки и повернул ручку. Зазвучала трещотка.

Клер села на ковер рядом с ним. Их колени соприкоснулись, и она слегка отодвинулась.

— Ты умеешь угадывать, о чем я думаю?

— Почти никогда.

— Я верю, что у каждого из нас есть что-то, чего никто и никогда не должен касаться. И когда доходит до этого, все мы и каждый в отдельности чувствуем себя очень одинокими. Бывают времена, когда я переживаю это очень тяжело. Ты понимаешь, о чем я говорю, Джек?

Уиллоус не поднимал головы, чтобы не встретиться с ней глазами.

— Я звонила тебе целую неделю, — сказала Клер. — Оставила дюжину записок. В понедельник утром тебя не было на службе. Бредли сказал, что ты звонил и сообщил, что болен.

Она выждала момент и шла теперь напрямик.

— Она звонила тебе?

— Кто?

— Шейла, — сказала Паркер, — твоя проклятая жена, о ком же еще, по-твоему, я могу говорить?

— Нет, еще не звонила.

— Сегодня шестое сентября, Джек. Начало занятий в школе, и твои дети уже в Торонто. Если бы она собиралась тебе позвонить, она бы это уже сделала.

Уиллоус начал наматывать леску на катушку. Он делал это медленно, чтобы витки не спутались. Трещотка издавала редкие щелчки.

— Что-нибудь планируешь на вечер?

— Ничего определенного.

Паркер встала и направилась в ванную комнату. Дверь она оставила открытой. Послышались звуки открываемого душа. Потом Уиллоус услышал мягкие шаги ее босых ног, когда она проходила в спальню. Он положил катушку в кожаный чехол. Пружины кровати скрипнули.

На кухне включился холодильник. И когда закончился цикл и его шум умолк, в квартире воцарились мертвая тишина и покой.

Она лежала ничком, но когда Уиллоус вошел, повернулась на бок, лицом к нему. Он опустился на колени возле кровати. Она потянулась к нему, обняла за шею и притянула к себе. Его пальцы оставляли созвездия маленьких следов на ее прекрасно очерченном бедре. Ее кожа была гладкой, упругой и прохладной. Он провел рукой по всему ее телу, и это было долгое путешествие.

Он целовал ее брови, переносицу, уши, щеки, шею. Он чувствовал биение ее пульса.

Образ его детей, играющих и работающих, смеющихся и плачущих, пронесся над ним и исчез.

Глаза Клер были темными и влажными. Он нежно поцеловал ее в губы и в первый раз за очень долгое время потерял власть над собой.

…При первых лучах зари Клер сделала Уиллоусу подарок — это была маленькая коробочка, обернутая золотой бумагой и перевязанная ленточкой с бантом.

— Что это такое?

— Открой.

Уиллоус долго возился с лентой и, потеряв терпение, разорвал ее.

Это была алюминиевая коробочка фирмы «Ричард Уитли» с искусственными мушками для рыбной ловли. Он открыл крышку и увидел шесть маленьких отделений, каждое размером в квадратный дюйм с отдельной прозрачной крышкой. Если нажать на рычажок, крышка поднималась. В коробке было две дюжины сухих мушек.

— Очень романтично!

— Вот и прекрасно! Ты же очень романтичный человек.

— Кто подбирал образцы?

— Помогал продавец.

Уиллоус захлопнул коробку.

— Спасибо, Клер!

Паркер улыбнулась. Вот и в метели показалась радуга. Сердце ее радостно забилось.

Смешанные почтовые отправления (ящики, мешки и т.п.).