Алексей Макеев: Гроссмейстер сыска

– Ах, не нужно доктора, – жалобно сказала она мелодичным голосом. – Кажется, мне уже лучше…

– Вот и чудненько! – воспрянул духом Выприцких. – Давайте-ка тогда быстренько выясним, что мы видели, Евгения Александровна, и больше ни мы не станем вас мучить, ни вы нас…

– Ах, я вас действительно, наверное, замучила! – кокетливо протянула хозяйка, бросая излишне жаркий взгляд на Гурова. – Но я так напугалась! Я была буквально в шоке, представляете?!

– Вы хорошо знали Скока? – спросил Выприцких.

– Насколько это возможно при нынешней безумной жизни, – загадочно ответила Евгения Александровна. – Да, наши квартиры напротив, но мы умудрялись почти не видеть друг друга. Я женщина одинокая, замкнутая… – последовал еще один страстный взгляд в сторону Гурова. – Подверженная разным комплексам. Я – интровертка, понимаете?

– Нельзя ли ближе к делу, Евгения Александровна? – терпеливо проговорил Выприцких. – Вы были знакомы с Юрием Леонидовичем Скоком?

– Да, мы были знакомы, здоровались, – подтвердила хозяйка. – Один раз Юрий Леонидович даже помог мне ввернуть лампочку в ванной. Я, как видите, женщина миниатюрная, и мне далеко не все доступно в этом мире…

Выприцких мрачно сверкнул темными очками и жестяным голосом спросил, склоняясь над листом бумаги:

– Когда вы последний раз видели Скока живым?

Евгения Александровна покачнулась на стуле, словно намереваясь изобразить очередной приступ слабости, но бдительный участковый бережно подхватил ее под пухлый локоть, предупредительно заметив:

– Может быть, водички?..

– Ах, не надо! Не надо воды! – простонала женщина, бросая призывный взгляд на Гурова. – Я возьму себя в руки. Я видела Скока дня три… нет, неделю назад! Или две, точно не помню…

Гуров улыбнулся уголком губ. Выприцких поморщился и с досадой сказал:

– Нельзя ли поточнее, Евгения Александровна?

– Нет, поточнее нельзя, – с неожиданным упорством заявила хозяйка. – Потому что я абсолютно не помню, когда я его видела. Одним словом, давно. А вот мертвым я его видела сегодня. Это было час назад. Я позвонила в наше отделение – наверное, они там фиксируют точное время.

– В обязательном порядке! – вытягиваясь в струнку, сказал участковый.

– Значит, было около трех часов ночи, – констатировал Выприцких. – Вы не спали? Или вас разбудил какой-то шум?

– Ах, я не спала! – проникновенно сказала Евгения Александровна. – Я раскидывала карты таро… Потом я услышала голоса на лестничной клетке. Негромкие, но совсем рядом.

– Сколько человек говорили? – вмешался Гуров. – Голос Скока вы узнали?

– Ах, ничего я не узнала! – нежно пропела хозяйка, благодарно глядя на Гурова. – Говорили очень тихо, а я была в комнате. И еще шел дождь. Настоящий ливень! Потом, правда, я вышла и выглянула в глазок… Вы знаете, что этой ночью я уже выглядывала в глазок?

– Да-да, вы об этом говорили! – поспешно согласился Выприцких. – Кстати, расскажите нам, что вы в тот раз увидели.

– Это был ужасный тип! – округляя глаза, прошептала Евгения Александровна. – Какой-то совершенно отвратный молодой человек. Он стоял у лифта и курил одну сигарету за другой. Наверняка он и окурки там бросал! Был час ночи, все уже спали, и я, разумеется, не решилась выйти из квартиры, чтобы хорошенько его отчитать. Но он этого заслуживал. Ведь он, кажется, был еще и пьян! Я определенно чувствовала запах спиртного через дверь!

– Мы действительно нашли окурки около лифта, – пояснил Гурову Выприцких. – Экспертиза ими займется. А вы рассмотрели, как он выглядел, Евгения Александровна?

– О, просто ужасно! – женщина опять закатила глаза. – Такой худой, как все эти наркоманы… Еще на нем была какая-то грязная куртка с капюшоном.

– А его лицо?

– Лица я, конечно, не видела. Во-первых, он стоял далеко от моей двери – а многое ли можно рассмотреть в глазок? А во-вторых, я же говорю, на нем был капюшон.

– Значит, если бы вы его еще раз увидели, то не смогли бы опознать? – спросил Выприцких.

– Я узнаю его даже ночью! – горячо заверила Евгения Александровна. – Эта жуткая фигура до сих пор стоит у меня перед глазами!

– Фигура фигурой, – скептически заметил Туманов. – Но раз вы не видели его лица, о чем толковать? Конечно, вы его не узнаете! Тем более в ваш глазок ни черта не видно, я проверял. Лучше вспомните, сколько он тут стоял. Как долго вы за ним наблюдали?

– Я вовсе не наблюдала! – оскорбленно отозвалась Евгения Александровна. – Будто у меня только и дел, что торчать у дверного глазка! Я проявила естественное беспокойство, но больше к двери я не подходила. До тех пор, пока… – Она запнулась, и лицо ее сделалось растерянным и жалким.