Николай Леонов - Деньги или закон

Гуров звонил заместителю министра генерал-полковнику Ушакову. Они виделись один раз, и почему сыщик решил, что может обратиться на такой верх с совершенно неприемлемой просьбой, Гуров не только объяснить, но и сам понять не мог. Генерал-полковник напоминал сыщику отца в молодости. Вряд ли такое объяснение годится, но другого у Гурова не было.

- Ушаков, - ответил уверенный голос.

- Здравия желаю, Вадим Сергеевич, беспокоит полковник Гуров. Вы могли бы принять меня по личному вопросу?

- Лев Иванович? - генерал на секунду замялся, но тут же сказал: - Заходите.

Он шагал длинными коридорами, повторял старый, как Библия, анекдот о том, что жена сапожника согласилась выйти замуж за герцога, и человек, узнавший об этом, шел радостный и повторял, мол, полдела уже сделано, осталось только получить согласие на брак самого герцога.

Но когда он вошел в приемную замминистра, и тени сомнения не было на лице сыщика. Адъютант вскочил:

- Полковник Гуров? Вас ждут!

Он вошел в кабинет, в котором ранее никогда не был, хозяин вышел из-за стола, указал на гостевое кресло, сам сел напротив.

Без предисловий и объяснений Гуров изложил свою просьбу.

- Лев Иванович, почему вы обратились именно ко мне? - спросил генерал, подвигая Гурову пепельницу.

- Потому, Вадим Сергеевич, что до назначения к нам вы служили в армии. Следовательно, имеете друзей вне нашей системы.

- Вы не доверяете своим коллегам? - Ушаков закурил, но Гуров молчал, и генерал продолжил: - С какого по какой час вам требуются специалисты?

- С девятнадцати до двадцати часов. Вадим Сергеевич, я оперативник, не хотелось бы, чтобы окружающие люди поняли, что проверка целенаправленная.

Генерал потушил сигарету, встал, проводил Гурова почти до дверей, протянул руку.

- Желаю удачи, Лев Иванович. Результат сообщат в вашу машину.

- Благодарю за внимание, Вадим Сергеевич, - Гуров поклонился и вышел из кабинета.

Котов не сомневался в своем "помощнике", который был исключен из агентурной сети девять лет назад. Витек, так звали бывшего агента, был честным парнем, который попал за хулиганку и был завербован Котовым от безвыходности: у опера уже год не было вербовки, и начальство его грызло на каждом совещании. Котов прекрасно понимал, что вербует для "палочки", никакого толка от тихого, не имеющего связей среди блатных Витька не будет, но выхода не было, и подписку отобрали, кличку присвоили, необходимые бумаги опер слиповал, и дело завели. Опер и агент мучились одинаково. Котов, добывая информацию, оформлял донесения, Витек их подписывал, смотрел жалостливо. Витек женился, у него родился сын, опер написал рапорт, где объяснил начальству, что, кроме риска, такое "сотрудничество" иных результатов дать не может. Ему намылили шею, но исключение подписали. А спустя год Витек купил жене краденые сапоги. Котов словчил, убедил вора, что ему подельник не нужен, сумел отмазать Витька, того освободили из-под стражи, в суде он прошел свидетелем и "поклялся оперу на крови", если что, то всегда... Они подружились, Витек и работал электриком на нужной подстанции.

Сделает, заявил он, выслушав своего друга и благодетеля. И Котов ему верил. Но операция была масштабной, а Витек парень не шибко ловкий и совсем в себе не уверенный.

В общем, к вечеру Григорий Котов места себе не находил, а вдруг "помощник" в последний момент струсит или случится непредвиденное.

У Станислава Крячко имелся гардероб чуть ли не на все случаи жизни. Он надел задрипанный костюмчик, заляпанную, слегка порванную ветровку, подошел к грязной обшарпанной стене дома, прижался к ней щекой и дернул вниз. Слезы невольно брызнули из глаз, но эффект получился соответствующий. Станислав прижег ссадину йодом, посмотрел на себя в зеркало и вспомнил слышанную где-то фразу, что искусство требует жертв.

Через некоторое время щека распухла и всерьез разболелась, Станислав решил, что Гуров за все заплатит. Конечно, можно было загримироваться, но опытный опер знал случаи, когда грим подводил под пулю. После этого он руками вскопал газон, затем вымыл руки холодной водой. Остался последний штрих. Станислав выпил рюмку водки и съел дольку чеснока с черным хлебом.

Во двор нужного кафе он доехал городским транспортом, последние кварталы прошел пешком. Здесь разгружали рефрижератор, Станислав, ни слова не говоря, схватил какой-то ящик и поволок его по осклизлой лестнице в подвал. На третьей ходке его задержал мужчина в фирменном халате и брезгливо спросил: