Николай Леонов - Наркомафия

Как известно, чутье в этот нескладный день подвело сыщика, убийца пришел, “пацана” “срисовал” и убыл в неизвестном направлении, чтобы появиться неизвестно где и когда, но обязательно на пути сыщика Гурова.

Вечером они пили чай на квартире генерала, настроение у всех было такое, что даже Крячко не заикнулся о том, что если трое старых друзей собираются вместе и, кроме чая, ничего не пьют, значит, они больны неизлечимо.

Хозяйка, как обычно, поцеловала “мальчиков” и бесшумно исчезла. Орлов, не любивший откладывать неприятный разговор, привычно сложил губы дудочкой, скосил глаза на собственный нос, огладил уже морщинистое лицо пятерней и сказал:

– Вот так, парни, двум богам не служат. Я к вам собирался пристегнуться, потому сначала помогал, даже прикрывал, но раз в рядах краснознаменной остался, значит, будем жить по протоколу. Генерал Орлов – начальник главка, вы – бывшие менты, а ныне служащие коммерческих структур. Ясно?

Гуров пожал плечами, а Крячко с невинным выражением лица сказал:

– Господин генерал, вразумите, не пойму.

– Станислав! – оборвал Орлов. – Тебе в актеры следовало определиться.

– Я абсолютно серьезно, Петр Николаевич, – Крячко набычился, глядел упрямо. – То вас под микитки и на пенсию спроваживают, теперь к сердцу прижимают. Не пойму, к чему бы такой маневр?

– Некоторых высокопоставленных господ интересуют ваши изыскания. Пока Орлов служит, ему можно приказать, станет пенсионером – какой с него спрос? – Орлов сложил фигу. – Только мне на ихние фортели плевать. России, людям нужны честные, хорошо обученные менты, а их мало осталось. Я уйду, станет еще меньше. Пока дают служить, я буду служить. Ясно?

Гуров снова промолчал, а Крячко опять не выдержал:

– Значит, мы вроде как дезертиры?

– Каждый живет своим умом. И ты, Станислав, мне не ровня. Ты молодой, жизнь впереди, еще набьешь и настреляешься всласть, а я колею сменить не могу. – Орлов взглянул на Гурова настороженно, упорное молчание друга беспокоило генерала. – Чего молчишь, Лев Иванович?

– Сказать нечего. – Гуров пожал плечами. – Если господин генерал ко мне по имени-отчеству обращается, значит, дело мое труба.

– Ну, хватит словоблудия, – Орлов хлопнул по столу ладонью. – Довожу до вашего сведения, что контейнеры с мебелью, отправленные фирмой “Стоик”, были таможенной службой тщательно досмотрены, никакого наркотика либо иного криминала не обнаружено.

– Мы солидная фирма, – пробормотал Крячко, повернулся к Гурову, который на сообщение никак не реагировал, смотрел невозмутимо на хозяина. – Неужели ты угадал, чертов гений? – возмутился Станислав. – Так радуйся, улыбнись пренебрежительно.

– Чему? – Гуров привычно пожал плечами. – Теперь это не наша работа. Хорошо, конечно, чужой груз не давит. Существует управление по борьбе с коррупцией и масса иных подразделений и служб, которые должны работать по данному делу.

– По какому делу? – спросил устало Орлов. – Нет никакого дела, есть твои предположения, высказанные в частном разговоре.

– Верно, Петр Николаевич, – Гуров кивнул. – Нам больше всех надо? Везут через Россию наркотики, ну и пусть везут. Известно, не пойман – не вор. А предположения частного сыщика к делу не подошьешь, ходу им не дашь, и я говорю не с издевкой, а с полным пониманием профессионала. Если даже я изложу свои соображения на бумаге, а ты положишь эти бумаги на стол министра, результата не будет. В лучшем случае создадут очередную комиссию, которая ознакомится, растреплется, результат нетрудно предсказать. Никого не выявят, не изобличат, не осудят, мафия “красную дорогу белой смерти” временно перекроет, проложит новую. Тем более что мы столкнулись не с дорогой, а лишь с тропиночкой.

– Все верно, – согласился Орлов. – И ты держи свои соображения при себе, потому как пользы от них никакой, а неприятностей не оберешься. И я это говорю не как генерал, чиновник и службист, а как человек немолодой, повидавший и твой друг. Могу пояснить.

– Извини, Петр, нет смысла, – перебил Гуров.

– Нет уж, парень, это ты меня извини и наберись терпения. Сегодня мы должны сказать друг другу все открытым текстом. Завтра у нас не будет времени, дела придавят, жизнь завертит, от недоговоренности червь сомнения останется. Через несколько дней нас на откровенный разговор на аркане не вытащишь.

– Ты старший, – Гуров отодвинулся от стола, вытянул ноги, расслабился, всем видом демонстрируя покорность и терпение.