Николай Леонов: Смерть в прямом эфире

Мария одарила сыщика неласковым взглядом, но твердо взяла под руку. Он поцеловал актрису в висок.

— Возьми букетик, люди старались, — сказал Гуров громко.

— Взять у одного — обидеть остальных, — ответила Мария, улыбнулась окружающим: — Спасибо, мальчики, тронута вниманием, жду вас послезавтра. Моего дражайшего наверняка не будет, и мы закатимся куда-нибудь выпить по рюмке водки.

Когда они сели в машину, Гуров сказал:

— Принципиально заявлюсь.

— Не болтай, командир. Я уже слышала, что Леню убили. Розыском займешься ты? — Мария успела обучиться профессиональным выражениям. — Я не произношу слов "ужас" и "кошмар", в Москве убивают ежедневно. Говорят, ты талантлив, докажи ублюдкам, что заказные убийства раскрываются. Вытащи мразь на свет Божий, поглядим, что потянется.

— Автоматная очередь, — ответил Гуров.

— А в тебя никогда не стреляли? Ты выбрал профессию, мы ее терпим... — Мария говорила жестко, на грани срыва.

— Я постараюсь, Маша.

Ночь они не спали, молча лежали рядом. Когда начало светать, Мария встала, вела себя так, словно ничего не случилось. Накинула халат, туго подпоясалась, сварила чашку кофе, принесла Гурову в постель, спросила:

— Тебе нельзя выпить рюмку коньяка?

— Мне теперь долго будет нельзя, — он сел в кровати, отхлебнул кофе.

— И почему такая жизнь мерзкая? Живи мы в цивилизованной стране...

— Скажи еще, если бы был Бог! — перебил Гуров. — Мы с тобой не можем жить в другой стране. Как любое животное, не можем сменить среду обитания. Рыба плавает, птица летает, мы родились и живем в России.

— Тебе умышленно всучили это дело?

— Такая у меня работа и должность подходящая. Кроме меня самого, виновных нет.

— Можешь быть уверен, я от тебя не отступлюсь, хотя и надоел ты мне чертовски. Самое неприятное в моем положении даже не то, что театр и кино отнимают все силы. Плохо, что я люблю тебя и не могу бросить к чертовой матери. Допивай кофе, делай свою изуверскую гимнастику, отправляйся и не думай обо мне, — она чуть заметно усмехнулась. — Хотя ты и не думаешь.

Он выпрыгнул из постели, обнял Марию так, что она задохнулась, и упал с ней обратно в постель... Встали они примерно через час и занялись каждый своим делом.

Опергруппа работала. Обстановка в кабинете Гурова изменилась, не шутил даже Станислав.

Установили людей, что прошли на телецентр через бюро пропусков, всех проверили по оперучетам. Переговорили со штатными сотрудниками, которые эти пропуска заказывали, выяснили, находились ли приглашенные в редакциях в момент совершения убийства. По каждому факту отписали рапорты, которые Гуров небрежно прочитал. Он был убежден: традиционный метод розыска ничего не даст, собака зарыта в другом месте.

Станислав предложил попытаться установить местопребывание известных розыску киллеров. Гуров махнул рукой, спросил:

— Станислав, ты бы согласился стрелять в подобной обстановке? Нет! А профессиональные убийцы выжили из ума? Если бы пригласили профессионала, он бы сам определил время и место выстрела, к телевидению он даже бы не подошел.

С раннего утра и до семи вечера занимались установками и различными проверками, позже изводили бумагу и чернила, писали и писали. Оперативники занимались тяжелой бессмысленной работой. В кипе бумаг, которую они изготовляли ежедневно, никакой зацепки не существовало. Гуров работал меньше всех, часами сидел за столом, смотрел в окно, изредка подбадривая товарищей:

— Противно, знаю, сам терпеть не могу писать никчемные рапорты, приходится. Когда бюрократы призовут нас к ответу, мы должны воспользоваться их же оружием, мол, мы работаем, извольте ознакомиться.

Лишь однажды Станислав пошутил:

— Как написано в "Золотом ключике": еще десять тысяч ведер — и золотой ключик у нас в кармане.

— Все это вздор, нужен агентурный подход. Только я не знаю, кого и к кому подводить и кого вербовать. Это чужой стадион, я даже не ведаю, во что на нем играют, — ответил Гуров.

Только следователь Гойда допрашивал людей, которых ему доставляли оперативники, и не огрызался. На пятый день безуспешной работы он передал Гурову листок с фамилией и адресом и сказал:

— Эта девушка что-то скрывает. Я не стал на нее давить, так как, кроме интуитивной уверенности, ничего не имею. Она работает в буфете, в момент убийства находилась в кабинете, расположенном через дверь от нашей гримерной. У нее в этой комнате помощником режиссера работает подруга, они вместе учились в школе. Почему врет буфетчица, что она скрывает, непонятно. Но что она врет и недоговаривает, могу поклясться.