Фолькер Клюпфель: Убийство к ужину

— Вы дружили?

— Ну, закадычными друзьями мы, конечно, не были. Но понимали друг друга с полуслова. Знаете, когда вместе работаешь в руководстве, волей-неволей сближаешься.

— А помимо службы встречались?

— Ну, если уж на то пошло, раз в неделю ездили играть в гольф. В Хелленгерст. Мы оба состоим в клубе.

— Какие отношения сложились у господина Вахтера с другими коллегами и подчиненными? Может быть, у него имелись враги?

Реакция Барча последовала мгновенно:

— Какие враги, что вы! Само собой, конфликты иногда случались. Кое-кто из коллег, особенно из новеньких, ясное дело, завидовал его положению, может, и поукоротить хотел бы. Да что они могли! Вахтер являлся ценнейшим работником. Светило в своей области.

Такого Клуфтингер не ожидал.

— Но если он был так хорош, то почему работал здесь? С такими талантами можно делать карьеру и где-то повыше, разве не так?

Барч призадумался.

— Нет. Филипп просто не хотел уезжать отсюда. Ему здесь нравилось. В Альгое. Он всегда говорил, что для него это — подарок судьбы, жить и работать здесь. Думаю, он не уехал бы ни за какие деньги.

— А вы не метили на его место? — сменил тему Клуфтингер.

— Ну хватит! — возмутился Барч. — Я не позволю ставить меня в подобное положение! Я буду…

— У господина Вахтера есть семья? — спокойно пресек выброс ярости Клуфтингер.

Барч, на удивление, сразу успокоился.

— Много-то он не рассказывал. Знаю, что есть две дочери. Одна живет за границей. То ли в Италии, то ли в Южном Тироле. Вот с ней он вроде бы еще общался. А с другой, как и с экс-супругой, вовсе нет. Думаю, той оказался поперек души папенькин образ жизни. Оно и понятно: одна подружка за другой. И вообще, если спросите меня, именно здесь вам и надо копать.

— Где — здесь?

— Ну, со всеми этими дамочками. Там разыгрывались такие драмы!

— Какие драмы?

— Точно я опять же не знаю, но обиженных имелось много. Он же их менял как перчатки.

Клуфтингер понимал: надо бы многое еще уточнить, — но ни один вопрос на ум не шел.

— Ладно, на первый раз достаточно. Однако разговор пока не окончен. Будьте готовы к дальнейшим показаниям. А если сами что-то вспомните, звоните, — сухо закончил комиссар, хотя был уверен, что Барч не позвонит.

Раскланявшись со всеми присутствующими, Барч покинул кабинет.

После его ухода Клуфтингер не спешил начинать общение с коллегами. Он заварил себе мятный чай в пакетике, в очередной раз наслаждаясь своей бережливостью. Как-то он подсчитал, что каждый пакетик обходится ему всего в два с половиной цента, а расходы на воду и электроэнергию берет на себя родное государство. Правда, с женой он результатами своих расчетов не поделился. Она бы его не поняла. А он всегда радовался как ребенок, когда удавалось на чем-то сэкономить. Нет, скаредой он не был, но швабское происхождение, а скорее всего бюргерское воспитание наполняло его гордостью от таких маленьких радостей.

С чашкой в руке он вышел к секретарше.

Фрейлейн Хенске звали Сандрой, но все обращались к ней «Санди», отчего она отнюдь не приходила в восторг. Все, кроме Клуфтингера. Он предпочитал обходиться фамилией. Не то чтобы он не допускал послаблений в отношениях с подчиненными, просто до сих пор у него и повода не возникало перейти с ней на ты.

— Фрейлейн Хенске, как у нас обстоят дела с дочерьми? — спросил он.

И, уже произнося фразу, представил, что последует дальше. Во-первых, она не поймет, о чьих дочерях речь. И не мудрено. Объективно говоря, он еще и не заикался о детях жертвы. А если, паче чаяния, она в курсе, что у Вахтера таковые имеются, то не сообразит, о чем он спрашивает: известила ли она их и когда они прибудут в Альгой? Втайне комиссар все же надеялся на смекалку Хенске. Его жена обладала этим качеством.

Но Санди даже не расслышала вопроса. Или сделала вид. В принципе имела на то право. Он мог бы потрудиться произносить отчетливее, раз уж выражался на диалекте, едва разжимая губы. Санди не раз пеняла ему на это. Другие секретарши, из Альгоя, с младых ногтей привычны к такой артикуляции, а она выросла на севере, где-то под Дрезденом, и, очевидно, там мужчины разговаривают иначе.

В конце концов Клуфтингер четко и внятно объяснил, чего он хочет от секретарши. И с удивлением узнал, что та уже провернула массу дел и все выяснила. Старшая из двух дочерей уже сегодня приезжает из Мюнхена. Первым делом она займется организацией похорон, а потом явится в полицию. Младшая действительно живет в Италии, и связаться с ней пока не удается.