Александра Маринина - Смерть как искусство. Том 2. Правосудие

Решение пришло мгновенно и неожиданно. Никита сам от себя не ожидал такого хладнокровия и сообразительности. Ненависть к Светлане Леоничевой, посмевшей обидеть его любимую, снова вспыхнула в нем и разгорелась еще сильнее.

– Тебя кто-нибудь видел? – спросил он девушку. – Там консьержка в подъезде сидит, она тебя видела?

– Там сегодня мужчина дежурит, он футбол смотрит и всех впускает, не глядя и ничего не спрашивая, – ответила та.

– И когда ты с Дмитрием входила, он тебя тоже не видел?

– Даже не обернулся.

– А дверь? Ты ее захлопнула?

– Я… не помню. Кажется, нет.

– Как тебя зовут?

– Ольга.

– Вот что, Ольга. Мы сейчас сядем в мою машину, отъедем за перекресток, ты посидишь, а я вернусь в квартиру и посмотрю, что можно сделать.

– А что… что можно сделать? – спросила Ольга дрожащим голосом.

– Ну, может, Дмитрий жив еще, тогда я «Скорую» вызову, – солгал Никита, чтобы успокоить ее.

На самом деле он уже принял решение. Если Леоничев жив, надо уничтожить письмо и действительно вызвать врачей. Ведь если Дмитрий выживет, то обязательно вспомнит, что никакого письма не писал, и тогда станет ясно, что это было покушением на инсценировку самоубийства. А так, без письма, будут думать, что человек спьяну наглотался чего-то не того, а то, что он сам не помнит про таблетки, говорит только о том, что он давно и сильно пьет. И все будет шито-крыто. Но если Леоничев все равно уже умер, то есть шанс повернуть все так, что этой сучке Светке небо с овчинку покажется. Она на своей собственной шкуре прочувствует в полный рост, что такое унижение и оскорбление. Конечно, хорошо бы, чтобы дверь в квартиру была открыта, но тут уж как повезет. Надо пробовать.

Оставив Ольгу в своей машине, припаркованной в квартале от дома Леоничевых, Колодный вернулся и нажал кнопку консьержки. Дверь подъезда немедленно открылась, дежурный действительно сидел спиной к входящим, уткнувшись в телевизор, и отчаянно болел за «наших». Квартира Леоничевых была не заперта, и Никита беспрепятственно вошел внутрь. У него не хватило смелости подойти поближе к лежащему на диване мужчине, это только там, внизу, ему казалось, что он войдет и сразу же проверит, жив ли Дмитрий, пульс пощупает, зеркальце к губам приложит, а теперь он не находил в себе сил. «Ну и пусть, – тупо думал Никита, – если еще не умер, то умрет через полчаса, через час, через два. Пока Светка вернется, он так или иначе умрет, потому что Ольга подсыпала ему такой препарат, который в сочетании со спиртным приводит к смерти, если врачи вовремя не вмешаются».

Он быстро обошел квартиру и обнаружил еще один стол с компьютером. «Это Светкин», – сообразил Никита и принялся шарить в ящиках в поисках какой-нибудь приметной флэшки. Флэшка нашлась довольно быстро, изящная, в плоском корпусе, украшенном разноцветными камнями, похоже, от Сваровски. Сунув находку в карман, Колодный подошел к книжным полкам. Он хорошо помнил, как Вероника рассказывала ему, откуда Светлана доставала пентакль, чтобы лишний раз подразнить бывшую подругу и сделать ей больно. Вот и шкатулка. Вынув подвеску, Никита на секунду замер: что он делает? Он собирается замести следы чужого преступления и одновременно совершить еще одно, свое собственное. Он что, с ума сошел? Может быть, остановиться, пока не стало слишком поздно, положить на место флэшку и подвеску и вызвать «Скорую»? Перед глазами встало лицо Вероники, такое любимое, лицо, без которого он не может спокойно жить, которое снится ему каждую ночь. Вероника не будет с ним, пока не получит этот проклятый пентакль, будь он трижды неладен. Она одержима своей идеей точно так же, как он сам одержим ею. И обида на Светлану грызет Веру и не дает ей жить с высоко поднятой головой. Нет, нужно довести дело до конца, и тогда Вероника выйдет за него замуж и забудет об оскорблениях, нанесенных бывшей задушевной подружкой. Настанет другая жизнь, новая, яркая и в то же время спокойная, наполненная любовью и близостью. И у них с Верой наконец появятся дети, которых Никита так давно хочет…

Он аккуратно притворил входную дверь квартиры до щелчка, возвестившего о том, что замок закрылся. Спустился вниз, неторопливо, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, проследовал мимо консьержа, который теперь следил не за футбольными баталиями, а за велогонкой, видно, был большим поклонником спорта. Вышел на улицу и, почти ничего не видя вокруг, добрался до машины.

– Ты живешь одна? – спросил он у Ольги.