Джуда Уотен - Соучастие в убийстве

— Лучше скажите — свобода вранья, — перебил его Филберт.

Он оглянулся, ища глазами Филдса и Браммела, которые наблюдали за ним с крыльца домика.

Не сказав больше ни слова репортерам, Филберт снова повернулся к Биби.

— Пойдем поглядим на ванную комнату.

Они остановились под окном. Филберт осмотрел подоконник, затем, став на цыпочки, откинул занавеску и заглянул в комнату. Дверь из ванной была распахнута. Он стал разглядывать пол и через некоторое время обнаружил еле заметные следы мужских ботинок. После этого Филберт начал расспрашивать Биби более целеустремленно.

— В какое время ты начинаешь разносить молоко?

Вопрос был простой, но, прежде чем ответить, Биби почему-то украдкой оглянулся.

— Как я понимаю, ты доставлял молоко именно в то время, когда в этом квартале орудовал похититель драгоценностей, — сказал Филберт. — Вспомни, видел ты хоть раз, чтобы кто-нибудь выходил из этих домов?

Он вынул из кармана какую-то записку и стал ее читать.

Биби не мог вспомнить никого и ничего.

— Значит, не помнишь? — допытывался Филберт.

Биби объяснил, что так рано он почти никого не встречал.

— Но ты же помнил, как возвращалась с бала эта дама? — спросил Филберт.

— По совести говоря, нет, — сказал Биби.

— Не валяй дурака, Биби, — набросился на него Филберт. — За кого ты меня принимаешь?

Биби молчал.

— Кое-что тебе все-таки придется объяснить, — сказал Филберт. — Четыре дня ты ничего не сообщал… Четыре дня! Почему ты сообщил только сегодня? Знал, что твой дружок уже далеко? Так что ли, Биби?

Молочник побледнел.

— Я вам правду говорю, — сказал он.

Филберт нетерпеливо махнул рукой.

— Заберем тебя в полицию, Биби. Надо тебе немножко освежить память.

Он ухватил молочника за рукав.

Филдс и Браммел, которые в это время осматривали крыльцо, слышали пререкания Филберта с репортерами. После того как Филберт повел Биби к окну ванной, Браммел украдкой оглянулся на репортеров.

— Беттери диктует по радиотелефону, Фрэнк. Ручаюсь, он жалуется на то, как мы обращаемся с представителями печати.

— На вас они не могут пожаловаться, — сказал Филдс не без ехидства.

— Брюс мог наговорить лишнего.

На широком, красном лице Филдса мелькнула усмешка.

— Вряд ли его можно было бы упрекнуть, если бы он и вправду забылся, Стюарт.

— Да, признаться, на сей раз он сдерживался на удивление.

В отличие от Филдса Браммел недолюбливал старшего сыщика Филберта и избегал с ним работать. В то же время он понимал, что сыскные отделы не могут существовать без таких филбертов; они так же необходимы блюстителям порядка, как патрульные машины и радио.

— Я не осуждаю Брюса, — примирительно продолжал он, — но бывает, что он дает себя спровоцировать и говорит лишнее. Они хотят доказать, что у него много силы и мало ума.

Филдс поморщился.

— В прежние времена я часто слышал эту фразу. По моему адресу, Стюарт.

Браммел пожал плечами.

— Я думаю, большинству полицейских приходится это слышать.

— Исключая вас, конечно, — сказал Филдс.

Он не мог не видеть разницы между Браммелом и Филбертом — и все же предпочитал Филберта. С ним не возникало никаких проблем, Браммел же вызывал у него опасения — он был циничен, тщеславен, всегда уверен в себе. Правда, Браммел ни разу не дал повода для каких-либо подозрений; он никогда не строил козни ни против начальства, ни против подчиненных, никогда не вмешивался в служебные склоки. Словно для того, чтобы скрыть свои мысли, Филдс сказал с подчеркнутым дружелюбием:

— Они будут довольно глупо выглядеть, Стюарт, если и вас причислят к безмозглым силачам.

— Чем черт не шутит, может, у меня и есть что-то в голове, — сухо ответил Браммел.

— Может, и есть, — в тон ему поддакнул Филдс.

Браммел, который обычно подозревал всех и вся, ни на секунду не усомнился в искренности Филдса. Он продолжал разговаривать со своей обычной фамильярностью.

— Не надо слишком серьезно относиться к этой кампании против нас, Фрэнк. Лучше всего их просто игнорировать. Тогда они нас станут расхваливать на все лады. Беттери напишет милую статейку о вас. Этакий дружеский очерк о деятельности старшего инспектора.

— Боюсь, что этого не случится. Слишком далеко зашло.

Браммел поглядел на него: неужели он так наивен? Впрочем, все может быть. Возможно, именно этой своей честной простотой Филдс ему и нравился, насколько Браммелу вообще мог кто-нибудь нравиться.