Эд Макбейн: Будни

Детектив догадался, что мужчина слеп.

– Я Ральф Горман, – представился тот, все еще держа перед собой руку. – Муж Адель.

– Здравствуйте, мистер Горман, – Мейер пожал его влажную и холодную ладонь.

– Хорошо, что вы пришли, – продолжал Горман. – Эти призраки сведут нас с ума.

– Который час? – неожиданно спросила Адель и взглянула на свои часы. – Еще пять минут.

В ее голосе чувствовалась дрожь, и выглядела она очень испуганной.

– А вашего отца не будет здесь? – спросил Мейер.

– Нет, он пошел спать. По-моему, ему все это надоело, и он зол на нас за то, что мы заявили в полицию.

Мейер промолчал. Он знал, что если бы Уилльям Ван Хоутен, бывший судья по делам наследства и опеки, не хотел вмешательства полиции, Мейера бы здесь не было. Он подумал, не уйти ли ему сейчас, но Адель Горман снова начала говорить. Было бы невежливо обрывать даму на полуслове.

– Она немного старше тридцати, по-моему. Другой призрак, мужчина, где-то вашего возраста – сорок, сорок пять.

– Мне тридцать восемь, – заметил Мейер.

– О!

– Лысина многих обманывает.

– Да.

– Я очень рано облысел.

– Так вот, их зовут Элизабет и Йоган, и они...

– Значит, у них есть имена?

– Да. Видите ли, они наши предки. Мой отец голландец. Много лет назад в семье действительно были Элизабет и Йоган Ван Хоутен. Тогда Смоук Райз был еще голландским поселением.

– Голландцы, вы говорите? Так-так, – произнес Мейер.

– Да. Они всегда появляются в голландской одежде. И говорят по-голландски.

– Мистер Горман, вы их слышали?

– Да, – отозвался Горман. – Я ведь не вижу... – добавил он и замешкался, как будто ожидая реакции Мейера. Реакции не было, и он продолжал: Но я слышал их.

– Вы говорите по-голландски?

– Нет, но мой тесть свободно им владеет. Он нам и сказал, что это голландский, и перевел их слова.

– Какие слова?

– Ну, во-первых, они говорили, что хотят украсть драгоценности Адель. Что они, черт возьми, и сделали...

– Драгоценности вашей жены? Но я думал...

– Они перешли ей от матери по завещанию. Тесть хранит их в сейфе.

– Хранил, вы хотите сказать.

– Нет, хранит. Кроме украденных есть еще несколько вещей. Два кольца и ожерелье.

– Какова их стоимость?

– Всех вместе? Думаю, около сорока тысяч долларов.

– У ваших духов губа не дура.

Торшер в комнате вдруг мигнул. Мейер глянул на него и почувствовал, как его волосы встают дыбом.

– Гаснет свет, Ральф, – прошептала Адель.

– Уже два сорок пять?

– Да.

– Они здесь, – выдохнул Горман.

Когда полицейские постучали в дверь, соседка Мерси Хауэлл по комнате спала уже около четырех часов. Но она была хитрой молодой дамочкой, очень хорошо знакомой с нравами большого города. Девушка мгновенно проснулась и провела собственное следствие, ни на дюйм не приоткрывая пока дверь. Сначала она попросила полицейских раздельно и внятно произнести имена, затем продиктовать номера удостоверений. Потом потребовала поднести к дверному глазку сами удостоверения и полицейские жетоны. Все еще сомневаясь, она сказала через запертую дверь: «Подождите минутку». Они ждали почта пять минут, пока девушка снова не подошла к двери. Отодвинулся с шумом тяжелый дверной засов, звякнула откидываемая цепочка, щелкнул, переместившись, язычок одного замка, потом другого, и, наконец, дверь отворилась.

– Входите. Извините, что заставила вас ждать. Я звонила в участок, там сказали, что вы – действительно вы.

– Вы очень осмотрительны, – заметил Хейз.

– В такой-то час? Береженого Бог бережет, – парировала она.

Ей было около двадцати пяти. Рыжеволосая голова вся в бигуди, ненакрашенное лицо блестит от крема. Поверх фланелевой пижамы наброшен розовый стеганый халат. В девять утра она, вероятно, будет очень хорошенькой, но сейчас напоминала затертый пятак.

– Ваше имя, мисс? – спросил Карелла.

– Лоуис Каплан. Что случилось? Опять в доме кого-нибудь ограбили?

– Нет, мисс Каплан. Мы бы хотели задать вам несколько вопросов о Мерси Хауэлл. Она здесь жила с вами?

– Да. – Лоуис вдруг тревожно взглянула на них. – Почему вы сказали жила? Она живет.

В маленькой прихожей стало вдруг так тихо, что можно было услышать все ночные звуки дома, как будто они возникли все разом, чтобы заполнить неловкую тишину. Где-то забурлила вода в унитазе, тренькнула труба отопления, закричал ребенок, гавкнула собака, где-то упала туфля. В прихожей, наполненной сейчас этими звуками, полицейские и девушка молча смотрели друг на друга.