Эд Макбейн: Выкуп

Через широчайшую плоскость огромного окна, выходящего на реку Харб, пересекающую границу между штатами, можно было наблюдать медленно плывущие баржи и солидные буксиры. Панорама, открывающаяся за окном, казалась даже немного неестественной из-за прозрачности воздуха, столь характерной для конца октября и первых дней ноября, когда каждый окрашенный в золотисто-оранжевые тона лист четко вырисовывался на холодной синеве осеннего неба.

Сама же комната была затянута облаками сигарного и сигаретного дыма и никак не могла похвастать той ясностью красок, которую являла взору картина, развернувшаяся за окном. Однако атмосфера в комнате, по-видимому, полностью соответствовала тому туману, который царил в головах людей, собравшихся в этой комнате для обсуждения весьма важного дела. Дым нависал в воздухе подобно дыханию изгнанного, но притаившегося где-то рядом, дракона, и подобно предутреннему кладбищенскому туману, дым этот оседал на великолепном, ручной работы паркете, на темных, покрытых тонкой резьбой балках потолка. Размеры этой комнаты были просто чудовищными и повсюду видны были приметы длительной и мучительной встречи – пепельницы, через край заполненные окурками, пустые и полупустые стаканы, расставленные где попало. Одним словом, комната напоминала поле боя, внезапно оставленное панически бегущей армией, а пустые бутылки, да и сами люди, измотанные длительной борьбой, казалось, готовы были рассеяться подобно туману, исчезнуть, словно призраки.

Однако двое мужчин, сидевших напротив Дугласа Кинга, продолжали с бульдожьим упорством поливать его короткими очередями аргументов, напоминая при этом отлично сработавшуюся пару чечеточников. Кинг слушал их, упорно храня молчание.

– Единственное, чего мы хотим от тебя, Дуг, это чтобы ты рассматривал данную проблему с точки зрения валовой прибыли. Мы ведь ни о чем ином тебя не просим, – сказал Джордж Бенджамин.

– Это же так естественно, – добавил Руди Стоун.

– Конечно же, нужно думать и об обуви. Об обуви никто и не думает забывать. Однако следует учитывать и то, как эта обувь повлияет на валовую прибыль.

– Ведь “Обувь Гренджера” – это прежде всего бизнес, Дуг. Прежде всего – бизнес. А это означает – прибыли и убытки. Те самые прибыли, которые в бухгалтерских книгах отмечаются черными чернилами, и те самые убытки, которые отмечаются красными. Так на что же нам ставить – на черное или на красное?

– И наша работа, Дуг, заключается в том, чтобы удерживать отчетность фирмы в графах, заполняемых черными чернилами, разве не так? Не упускай этого из виду, постоянно помни о валовой прибыли и уж только потом можешь позволить себе иметь свое мнение об этих моделях, – сказал Бенджамин.

Он вскочил с кресла. Это был типичный американец, англосакс, протестант, его массивные очки в толстой черной оправе в известной степени как бы подавляли его узкое лицо. Резкими движениями хищной птицы, как бы летя над поверхностью пола, он подошел к изукрашенному резьбой и бронзой сервировочному столику, который стоял в нескольких футах от дивана. Верхняя полка этого столика была вся уставлена образцами женских туфель. Бенджамин взял одну из этих туфель и с той же удивительной грацией подлетел к Кингу, по-прежнему хранившему невозмутимое молчание. Он протянул ему туфлю.

– Может ли такая туфля стимулировать продажу? – спросил он.

– Постарайся правильно понять Джорджа, – быстро вставил Стоун. Он стоял у книжных шкафов, которые выстроились вдоль стен этой огромной гостиной, и больше всего походил на одного из богов скандинавского пантеона – мускулистый блондин лет сорока пяти, красивый зрелой мужской красотой. Одевался он с претензией на артистизм – его клетчатый жилет и покрой синего костюма могли свидетельствовать и о том, что владелец их хочет выглядеть моложе своих лет. – Это – прекрасная модель, отличная модель, но мы говорим сейчас не о модели, а о валовой прибыли.

– Вот именно – красное и черное, – снова прибег к своему любимому сравнению Бенджамин. – Вот о чем мы говорим в данный момент. Разве я не прав, Фрэнк?

– На все сто процентов, – сказал Фрэнк Блейк. Он затянулся сигарой и выпустил к потолку колечко голубого дыма.

– Такая туфля не привлечет массы, Дуг, – сказал Стоун, отходя от книжных полок. – В ней отсутствует чутье бизнесмена.

– Она не берет тебя за душу, – сказал Бенджамин, – вот главное, чего ей не хватает. И дело не только в том, что средняя американка не может позволить себе такой траты, просто она не стала бы покупать ее и в том случае, если бы могла это сделать. Американская хозяйка дома – вот за кем мы охотимся. Это та незаметная маленькая женщина, которая обливается потом у плиты и которая утирает сопливые носы своих малышей. Хозяйка Америки – вот наш главный покупатель. Хозяйка Америки, черт бы ее побрал, это ведь самый бестолковый покупатель на всем белом свете.