Максим Есаулов - Старший оборотень по особо важным делам

Голицын указал на синюю «девятку»:

— Нам туда.

Шилов и Соловьев сидели на передних местах. Шилов протянул Краснову руку:

— Здорово, Мишань! Ничего, что выдернули?

— Жизнь покажет. Непонятки сплошные.

— Это точно. — Шилов обернулся к Голицыну. — Ну что, были какие проблемы?

— С твоим басмачом сложнее, чем с прокурором. Ни в какую не хотел парня из камеры выпускать.

— Айдар-то? Он может!

— Джентльмены, я бы отъехал, чтобы здесь не торчать, — предложил Соловьев, включая двигатель.

— Меня до метро подбросьте, — попросил Голицын. — Куда парнишку денете?

— Да присмотрел я тут одно местечко…

Квартира была однокомнатной, на последнем этаже старого дома. В принципе, все необходимое для проживания в ней имелось, вот только с потолка в специально подставленный тазик непрерывно капала вода.

Хозяином был шустрый усатый дедок в плаще и кожаной шляпе. Еще на лестнице получив от Шилова деньги, он дважды основательно пересчитал их, прежде чем спрятать в потайной карман пиджака.

— Это крыша, что ли, так протекает? — спросил Соловьев.

— Да нет, — успокаивающим голосом сообщил дед, — там труба на чердаке прохудилась. Уж пятый год не могут починить.

— Тогда, отец, давай цену сбрасывать, — весело предложил Шилов: не потерявшийся в условиях рыночной жизни дед ему чем-то нравился.

— Да нет! И так почти задарма пускаю.

— Ой, дед, ты меня без штанов оставляешь.

— Зато крыша есть.

— Дырявая.

— На улице-то хужее будет.

— Тоже верно. Телефон работает?

— Все культурно. Только межгород я отключил. Холодильник есть, газ, вода есть. Телевизор почти новый, сын подарил.

— Ух ты, вещь какая, — одобрил Шилов, но вместо телевизора посмотрел на потрепанную гитару, с понтом висящую на стене над кроватью.

— Денежки — первого числа каждый месяц, как договаривались, — продолжал дед. — Новоселье будем справлять?

— Это насчет выпить, что ли?

— Да, — хитро улыбаясь, подтвердил дед.

Неся два пакета с продуктами, пришел Скрябин.

— Я вам что, скалолаз? — Он поставил звякнувшие стеклом пакеты на стол. — Куда лифт дели?

— Пропили! — Шилов выудил из пакета прямоугольную бутылку горилки, протянул деду: — Отец, ты причастись без нас. А то сейчас супруга придет. Она, если увидит, такой кипеш устроит!

— Это точно, это они могут, — дед спрятал бутылку под плащ и, пожелав всем быть здоровыми, покинул квартиру.

— А перцовку я для нас покупал, — сказал Скрябин.

— Да ладно, нам сейчас нужна трезвая голова. — Шилов прошелся по комнате, поглядывая то на затертый паркет под ногами, то на протекший потолок над головой, то на Краснова, напряженно сидящего на кровати… — Чего пригорюнился, Мишаня?

— Жизнь быстро меняется, не успеваю привыкнуть.

— Ну, это ты себе сам такой слалом устроил.

— И как долго мне тут?…

— Пока проблемы не решим. Что, в камере лучше было?

— Да я ничего такого не говорил…

Шилов повернулся к Соловьеву:

— Серега, проверь, что там на чердаке с этой трубой. Ну и заодно пути отхода.

— Пути отхода? — недоуменно повторил Краснов.

— Ты еще не понял, Мишань? Тебя убивать будут. Если не люди Чибиса, то гнилые менты. Они уже сейчас землю носом роют, чтоб тебя найти. А мне тебя сберечь хочется. Тебя Айдар в камере охранял? Теперь мы прикрывать будем.

Шилов взял стул, сел верхом, облокотился на спинку, в упор глядя на Мишу.

— Зачем вам все это? — спросил Миша.

— Ради истины. — В подтверждение этих слов Шилов сурово кивнул. И тут же добавил: — Шучу. Просто нам делать нечего.

Скрябин разбирал пакеты с продуктами, Шилов продолжал говорить:

— Значит так, Мишаня: будешь слушаться — будешь жив. Задача пока простая. Дверь никому не открывать, с соседями не знакомиться, никуда не ходить. Попробуешь рвануть — меня подставишь, а себя не спасешь. Потому что вычислить твои связи — раз плюнуть. И грохнут тебя, хоть ты где спрячешься. Хоть здесь, хоть в Москве, хоть в Воркуте… И даже в Караганде. Понял?

Краснов вздохнул:

— Все я понял.

— Молодец. Тогда тазик вылей. А то протечешь вниз — соседи участкового вызовут, а вслед за участковым к тебе придут киллеры.

— Опять? Сейчас напугаете меня — я спать не буду.

Шилов встал со стула, подошел к окну, осторожно отодвинув ветхую занавеску, посмотрел на улицу. Сказал:

— Меньше спишь — дольше живешь.

Бомж позвонил с таксофона на «трубу» Моцарта и, отчаянно труся, прочитал с бумажки текст: