Сергей Протасов - Не зарекайся.Опасное путешествие в Одессу

— Вы Петр? — услышал он резкий женский голос и повернул голову направо.

— Да, — отозвался он. За столиком в маленьком палисаднике сидела женщина и курила. В сгустившихся сумерках он не мог хорошо разглядеть ее лица.

— Ну, наконец-то, — раздраженно сказала она и погасила сигарету. — Целый час вас тут жду, а мне завтра рано вставать. Вот ключ, с вас двести восемьдесят. Давайте скорее.

— Да, сейчас, извините, — примирительно ответил Петр Иванович. — Тут ничего не видно.

Он отошел к стене, где над задним входом в Суши-бар горела тусклая лампа. Отсчитав необходимое количество гривен, он поднял голову. Прямо перед ним, отделенная железным забором, уходила в черное небо бесконечная винтовая лестница, вершины которой не было видно. Казалось, что это артефакт позапрошлого века, и по ней когда-то ходили персонажи Бабеля.

— Вот, держите, — протянул он деньги в то место, где должна была сидеть женщина. — Во сколько я завтра должен съехать?

— Кладите на стол. Номера сдаются с двенадцати дня на сутки. В двенадцать утра вас тут не должно уже быть. Извините, такой порядок. Новые клиенты должны приехать.

— Хорошо. Успею выспаться. До завтра, мадам.

— Доброй ночи, — ответила женщина потеплевшим голосом и поднялась на свою террасу, по скрипучим деревянным ступеням.

Петр Иванович спустился в подвал, вошел в незапертую железную дверь и закрыл ее за собой на ключ. Гостиница представляла собой холл, с диваном, столом и телевизором, первая дверь направо вела на кухню и, далее, в душевую, следующая дверь вела в спальню. Кондиционер был включен и в квартирке ощущалась приятная прохлада.

Через тридцать минут помывшийся и побрившийся Петр Иванович, закинув злосчастный пакет в бочку для мусора, уже шагал вверх по Малой Арнаутской в сторону Пушкинской. Там на противоположной стороне действительно располагался ЦУМ. В какой-то момент ему показалось, что слева направо по Пушкинской проехала Toyota Camry с российскими номерами, но разглядеть он не успел. После долгого путешествия глаза болели и отказывались видеть в темноте. Решив, что это ему показалось, он перешел улицу и поднялся на ступени магазина.

В начале двенадцатого Николай оторвался от работы. Напарник так и не возвращался, неужели готовит деньги? «Позвонить ему что ли? — Беспокоился Перфильев. — А что толку-то? Пойду лучше к моей подруге». Он положил бесценный клад — пачку старинных денег, на место, собрал сверкающую швейную машинку, накрыл коричневой крышкой с неработающим замочком на торце и убрал за свой диван. Обдумывая на ходу текст своего выступления он спустился в подвал и посмотрел в глазок. За дверью его встретила кромешная темнота и полная тишина. Похоже, женщина спала.

В слезах и раздумьях Леночка выкурила бесчисленное количество сигарет. Она стала плохо себя чувствовать, ее тошнило и мутило. Осталось только одно желание — поскорее уснуть и сбежать от этой проклятой действительности. Она погасила свет и легла не раздеваясь на кровать. Свалившееся горе практически раздавило ее и ей захотелось, вдруг, умереть и прекратить свои страдания. Около часа она лежала, глядя в темноту, пока скрип шагов не заставил ее резко сесть на кровати.

— Спишь? — Услышала она голос грубого охранника.

— Почти, а что?

— Придумала что-нибудь в темноте?

— Вы это о чем?

— Я про деньги. Придумала варианты? Я готов тебя вывести завтра днем, если ты объяснишь, как я получу деньги.

Тоска и слабость сразу покинули Елену Викторовну и она подскочила к двери.

— Ну, какие я могу тебе дать гарантии? Подумай головой. Поклясться разве что, но это на серьезные гарантии не тянет. Мы взрослые люди и я могу только дать тебе свое слово. Я понимаю, что не ты это все придумал. Это не твоя идея держать меня тут и скорее всего ты не знаешь даже зачем это делается.

Она взяла небольшую паузу, ожидая подтверждения или опровержения своих гипотез, но собеседник не произнес ни слова. Она продолжала:

— Ты простой исполнитель и ничто не мешает нам самим договориться. Деньги, которые я тебе предлагаю, это очень крупная сумма. Возможно, тебе этого недостаточно, но больше у меня все равно нет. Поверь, я не собираюсь экономить на своей жизни.

— Предлагаешь положиться на твое слово?

— Иначе нам все равно не договориться. Больше мне нечего предложить тебе в качестве гарантии. Или ты соглашаешься или нет.

— Ты отдаешь себе отчет, что если ты меня кинешь, я все равно однажды тебя найду. Тебе придется всю жизнь трястись от страха. Даже если меня не будет на свете, ты всегда, каждую минуту будешь меня ждать, будешь переживать за всех, кто тебя окружает, кто тебе дорог. Ты уверена, что все хочешь сделать честно?