Андрей Иванов - Операция «Санта-Клаус»

— Может быть, вы и свой телефон мне продиктуете?

— Для чего?

— Видите ли, у меня племянник скоро пойдет в школу,— соврал оперативник.— Хочу проконсультироваться по поводу покупки учебников.

— А почему этим занимаетесь вы, а не его родители?

— Просто я им помогаю... По-родственному.

— Ну хорошо,— сказала девушка.— Записывайте.

Театр «На Неве» находился не на набережной. От него до Невы было более километра. Имя свое театр получил в эпоху «переименований», когда старые большевистские названия город менял на новые, либо на старые докоммунистические. Когда-то в шестидесятые и семидесятые годы театр был моден, знаменит и посещаем. На некоторые особо известные спектакли билеты доставались с трудом. В театральных кассах бабушки-кассирши продавали их с «нагрузкой» — билетами на гастрольные спектакли провинциальных театров. А в кассы театра зрители порой занимали очередь с вечера.

Слава и обожание поклонников остались далеко позади. Руководитель театра, поднявший его в свое время, давно умер. Самые известные артисты разбежались. Муниципальное предприятие «На Неве» влачило жалкое существование. Впрочем, случались и здесь маленькие радости и удачи. Самым активным периодом в сезоне были зимние каникулы школьников. В это время начинались так называемые «елки». Актеры успевали поработать не только у себя в театре, но и на стороне. Это позволяло им укрепить шаткий семейный бюджет.

Капитан Андрей Ларин подошел к театру «На Неве» со стороны станции метро. Перед тем как войти в помещение он прочитал афишу с репертуаром, висевшую на улице на стене. Про себя оперативник отметил, что вряд ли добровольно оказался бы в этом храме искусства.

Театр начинается с вешалки. Милиционер когда-то слышал этот афоризм, поэтому, войдя в помещение, сразу направился в гардероб. В вестибюле было безлюдно. На сцене шел дневной детский спектакль. Периодически из зала доносились громкие неестественные голоса актеров, а также смех и аплодисменты юных зрителей. Ларин подошел к стойке гардероба. Пожилой гардеробщик сидел с газетой в руках. Это был крепкий мужчина лет пятидесяти пяти — шестидесяти с коротко постриженными седыми волосами.

— Добрый день,— обратился к нему Ларин.

Гардеробщик поднял глаза от газеты.

— Здравствуйте,— сказал он.

— Скажите, где я могу найти администратора?

Гардеробщик задумался.

— Должен появиться минут через пятнадцать,— произнес он.

Ларин с досадой вспомнил, что сегодня утром у него встали часы. Села батарейка, а поставить новую он не успел.

— А который час? — спросил оперативник гардеробщика.

Тот сделал машинальный жест, чтобы посмотреть на ручные часы. Однако часов на его руке не оказалось.

Гардеробщик усмехнулся.

— Извините,— сказал он,— наверное, забыл часы дома. Да вы не волнуйтесь. В буфете есть стенные. Подождите там.

— Как зовут вашего администратора?

— Гальперин Евгений Львович.

Поблагодарив гардеробщика капитан направился в театральный буфет, находившийся на втором этаже. Поднимаясь по ступеням оперативник пытался вспомнить, сколько лет назад он последний раз был в театре. Первое, что пришло на ум, неудачная попытка сходить с Машей в Большой Драматический на «Коварство и любовь». Тот вечер послужил причиной серьезной ссоры между ним и женой, из-за которой в их отношениях образовалась серьезная трещина. Потом супруги помирились, но трещина осталась, и спустя некоторое время привела к разрыву отношений. А случилось все из-за того, что Ларин не пришел на условленную встречу возле Большого драматического театра за пятнадцать минут до начала спектакля. Не пришел же он потому, что в трамвае его задержали контролеры, при себе у оперативника не было документов, подтверждающих его право на бесплатный проезд. В тот вечер он два часа провел в «обезьяннике» вместе с бомжом Померанцевым, который был посажен туда за очередное мелкое нарушение закона.

В буфете было безлюдно. Лишь двое школьников подростков, мальчик и девочка, о чем-то оживленно болтали за столиком в углу. Ларин подошел к стойке и начал изучать ассортимент. К нему лениво подошла пухлая буфетчица.

— Что-нибудь желаете? — спросила она.

Ларин вздохнул. Он, пожалуй, выпил бы рюмку коньяка, но этому препятствовало два обстоятельства. Во-первых оперативник был на службе, а во-вторых цена на коньяк в театральном буфете была столь высока, что, учитывая демократичность местной публики, трудно было понять, на кого она рассчитана.