Шракбек Кабылбаев - Преступления могло не быть!

— Ты прав, приятель, — согласился Слипенький, от которого можно было ожидать всего, но только не спокойствия. — Садись за баранку, крути назад, отвезешь нас — свободен. Об уговоре напоминать не буду: продашь — на краю света найдем.

Преодолевали грязь несколько часов. Было за полдень, когда измазанный грузовик остановился около общежития в Шортандинском.

— Тебя хватились, наверно, — дружелюбно говорил Слипенький — Не задерживаем больше А может, останешься? Пропустим по маленькой, согреешься. Как видишь, и нам нелегко.

— Мне спешить надо, — сказал шофер, пристально смотря ему в глаза. Сейчас машину вымою, да и поеду, погодой оправдаюсь…

Не прощаясь, он включил зажигание, мотор послушно заревел. Слипенький посмотрел вслед отъезжающей машине, сделал движение, чтобы догнать, но спустился с крыльца общежития, на котором стоял, и дальше не пошел. Машина проехала, не останавливаясь мимо разборной водоколонки, и выбралась на шоссе, ведущее в Целиноград…

Никому не удалось больше совершить ни одного преступления. Милиция арестовала всех вскоре после заявления шофера.

Не зря Слипенький так тревожно смотрел вслед отпущенной машине. Михаил Гречишкин, торопясь, миновал все села и совхозные усадьбы на пути к областному центру; и еще не стемнело, когда он давал показания работникам Целиноградского уголовного розыска. Следователь быстро записывал карандашом приметы преступников, изредка переспрашивая: «Голос какой?», «На нем пиджак был?», «А вторая девица — блондинка?», «Оружие узнаешь?» Папка захлопнулась. Следователь пожал ему руку, сказал: «Забыл твои данные записать…» На мгновение воротились, потом оба вышли. Когда машина Гречишкина выезжала из Целинограда, его обогнала синяя юркая машина с мигающим синим фонарем на крыше и красной полосой на борту со словом «милиция». За синим «газиком» шел грузовик почти черного цвета с зарешеченными окнами.

Ни на следствии, ни на суде преступники не запирались. Они были изобличены в попытках совершить кражи подробными и точными показаниями Гречишкина, не могли они скрыть и прежних преступлений.

…На ладного крепкого паренька мало кто смотрел сейчас. Коля расставался с тягостными воспоминаниями, обращаясь внутренним взором к тому, что его привело к сегодняшнему дню: почти два года в колонии. Ни разу его не потянуло к водке — внезапно опомнившись от пьяного угара, он никого не боялся, от него отступились те, кто хотел бы иметь дело с прежним бесшабашным гулякой, удалым подручным грабителей. Коля Ерошенко не расставался с учебниками, а если был занят не книгой, то был в цехе, где увлеченно ощупывал детали — он приобретал специальность слесаря-сборщика. Он окончил восьмилетку. Народный суд по представлению администрации колонии досрочно освободил его.

Теперь он был взрослым человеком. Он это знал. Разве не он удивлялся своему глупому существованию в Елизаветинке? Разве не он радовался тому, что сидит, учит уроки, рассматривает картинки в учебниках, разве не он был безмерно рад тому, что может держать в руках слесарные инструменты, что он делает что-то осмысленное, чистое, чего не нужно прятать от людей, что, наоборот, дает право гордиться сотворенным, ждать человеческого, может быть, скупого, но доброго признания? Воспоминания все меньше кололи, все большим уважением проникался Коля к себе. Он опомнился от размышлений, шагнул в вагон подошедшего поезда, наполовину пустовавшего: в его отделении, за столиком чуть навеселе сидел приятный добродушный старик в такой же форме, на которую Коля насмотрелся только что на станции, но китель был чистенький, и пуговицы сверкали на закатном солнце. Кивнув на чемоданчик в Колиных руках, старик спросил ласково:

— Из гостей или в гости?

Коля поставил чемоданчик под стол, сел против старика, потянулся, ответил, слегка смутившись и усмехаясь:

— Из гостей.

В следственном деле трех молодых парней были такие слова: «Как-то вечером мы собрались на квартире у Павла Лозинова. Говорили о многом. И вдруг надумали украсть на ипподроме оружие. Мы знали, что там хранятся для спортивных стрельб пистолеты…»

Вот ведь как все просто: собрались на квартире у одного из трех приятелей, сидели, шутили и ни с того ни с сего «надумали украсть оружие». Вроде как бы осенило молодых людей, один сказал, мол, пойдем искупаемся в бассейне, а другой предложил: «Нет, лучше совершим кражу огнестрельного оружия». И все согласились.