Николай Чергинец - Следствие продолжается

Генерал помолчал немного, а затем, обращаясь к Ветрову, спросил:

– В ОТУ еще не установили фамилий погибших?

– Нет, товарищ генерал. Я перед совещанием звонил, говорят, завтра или даже послезавтра дадут ответ.

Генерал повернулся к Севидову:

– А по нашей картотеке по кличкам Шкет и Глухой никто не значится?

– Никого нет, Виктор Алексеевич. Я сегодня по телетайпу разослал запросы по местам лишения свободы. Ведь старшина Марков ясно слышал такую фразу: «И ты, Шкет, не думай, что за тебя будет просто так мазу тянуть Глухой». Это значит, что Глухой где-то отбывает срок наказания.

– Ну, а не забирали наши товарищи в ту ночь пьяного из трамвая?

– Да, экипаж патрульной автомашины Октябрьского отдела по просьбе водителя трамвая взял его и доставил в вытрезвитель. Что касается Коротковой, то я уверен, что она всю правду рассказала.

Вскоре совещание закончилось.

Дверь открыл Данилюк – высокий, худой человек, выглядевший старше своих лет. Слегка прихрамывая, прошел в комнату и, узнав, что пришедшие из уголовного розыска, суетливо предложил сесть.

Данилюк жил вместе с родителями, но дома их не было.

«Это, пожалуй, к лучшему», – подумал Ветров.

– Скажите, Виктор Адамович, вы давно работаете в тире?

– Два с половиной года. Сразу после освобождения и устроился туда.

– А за что судимы?

Ветров хорошо знал, за что был судим Данилюк, но хотелось убедиться, искренен ли он с работниками уголовного розыска.

Данилюк помрачнел, но рассказал все без утайки. Затем, не ожидая следующего вопроса, с обидой сказал:

– Вы решили, что раз человек судим, значит, тир дело его рук. Напрасно так считаете. Мне хватило одного урока. Помнить его буду всю жизнь…

– Зря обижаетесь, – перебил Ветров. – Мы со всеми, кто работает в тире, беседуем. Это, во-первых. Стараемся отбросить сомнения в отношении людей, не причастных к преступлению. А во-вторых, к вам у нас имеется несколько вопросов. Что вы делали вечером 27 июля?

– Двадцать седьмого? – задумался Данилюк. – Это перед ограблением? Был в кино.

– С кем?

– Со своей девушкой, Наташей Семеновой.

– И что смотрели?

– В «Летнем» «Фанфан-Тюльпан». Сеанс начался в девять тридцать.

– А где вы встретились с Наташей?

– В парке… Я ее ожидал недалеко от тира, там рядом вход имеется. Наташа приехала трамваем, и мы пошли к кинотеатру.

Увидев, что Майский делает в блокноте какие-то заметки, Данилюк улыбнулся:

– Это вы можете легко проверить. Когда мы выходили после сеанса из зала, я увидел на полу кошелек. Поднял его, открыл, а там деньги. Мы отдали его администратору. Она при нас пересчитала деньги, там было сто сорок рублей, записала мою и Наташину фамилии. После я проводил Наташу домой. Пешком дошли до площади, затем сели в трамвай и доехали до ее улицы. Постояли у дома минут тридцать. Потом я остановил такси и поехал домой.

– А кто из домашних слышал, как вы пришли?

– Было уже около половины второго, но родители еще не спали. Они собирались утром уезжать в Смоленск. Там проживал мой дядя – родной брат отца. Он неожиданно умер. Телеграмма пришла вечером. Вот родители и собирались на похороны. Утром встали в шесть. Я проводил их на поезд, отправлялся в 7 часов 30 минут, и сразу же поехал на работу. Прихожу, а в тире народу полно, милиция.

Данилюк замолчал.

Ветров почему-то сразу поверил ему. Парень, наверное, сделал из прошлого вывод.

Притронувшись к руке Данилюка, Ветров спросил:

– Виктор, а вам не знакомы люди по кличкам Шкет и Глухой?

– Нет, не слышал таких кличек.

– Скажите, а лично нет никаких предположений? Кто мог это совершить?

– Да я уже об этом много раз думал. В одном я твердо уверен, что пистолеты им понадобились не для того, чтобы по воробьям стрелять. А кто это мог сделать, ума не приложу. Кажется, что тут не обошлось без кого-либо из работников тира или постоянных посетителей, которые хорошо изучили порядок в тире.

– Возможно, в клубе появлялись подозрительные лица?

– Нет, я никого не замечал.

Ветров и Майский распрощались и ушли. На улице Ветров попросил Майского проверить показания Данилюка, а сам поехал в Управление.