Николай Леонов: Две пули полковнику

– Ты, Петр Николаевич, зря из себя смиренного разыгрываешь! – с улыбкой заметил Гуров. – Насколько я понимаю, когда дело поручает генерал, оно по определению не может быть мелким. А потому отвечу одно – готов выполнить любое поручение, которое доверит мне руководство. Не щадя здоровья и самой жизни.

– Ты про здоровье брось! – строго сказал генерал. – В нашем возрасте здоровье в первую очередь беречь надо. Жизнь – бог с ней! Ее мы с тобой, считай, уже прожили, а вот со здоровьем аккуратнее надо. У тебя жена молодая, красивая... Ну, ладно, это я отвлекся, а речь-то вот о чем... Есть у меня один родственник – не то чтобы совсем дальний, но не близкий, это уж точно. Видимся мы раз в сто лет, но это не мешает мне его уважать. Он историк, исключительно образованный и умный человек. Научные труды имеет. Он уже в летах, из дома практически не выходит. Но ясность ума до сих пор сохранил и даже продолжает собирать свою коллекцию. Он, понимаешь, на своей истории помешан. Антиквариат – его страсть. Все собирает, что, так сказать, из глубины веков к нам пришло. Мебель, оружие, картины... У них, у собирателей, свой круг имеется, конечно. Так вот... Вчера вечером этот родственник – кстати, его Валерий Игнатьевич Солоницын зовут – мне позвонил и обратился с не совсем обычной просьбой.

– Что-то с его коллекцией? – спросил Гуров. – Что-нибудь пропало?

– Нет, у него самого все в порядке, слава богу! – отмахнулся генерал. – Он не за себя просил. Есть у него приятель – если можно так назвать человека в два раза моложе, который держит магазинчик антиквариата в районе Тверской улицы. Вот у того неприятности.

– Что значит – неприятности?

– Ну, поскольку об этих неприятностях беседуем сейчас мы с тобой, а не какой-нибудь пожарный надзор, то и неприятности у этого человека, естественно, соответствующие. Криминального характера неприятности. Кто-то его шантажирует или пытается шантажировать – я, честно говоря, вникать сильно не стал.

– Не генеральское это дело – вникать, – с невинным видом поддакнул Гуров.

– Вот именно, – усмехнулся Орлов. – Я сразу подумал, что ты сам лучше вникнешь. Так что если нет у тебя возражений, то выполни мою просьбу – наведайся к этому человеку и все разузнай, а по возможности и помоги. Не слишком это для тебя обременительно?

– Ну что ты, Петр Николаевич! Какие проблемы! Тем более что шантаж – преступление серьезное. С нашей стороны оставлять его без внимания было бы нехорошо.

– Вот именно, нехорошо, – согласился генерал и протянул Гурову сложенный вдвое листок. – Тут адрес этого человека, домашний и магазина. Если время есть, можешь прямо туда к нему подъехать.

– Разрешите подключить Крячко, товарищ генерал? – спросил Гуров, разворачивая листок.

– А куда же ты без него? – удивился Орлов. – Подключай, конечно. Вместе работать будете. А если там ничего серьезного не обнаружится, то вместе это дело и отметим. Все-таки семейное дело, как ни крути.

Гуров прочел на листке имя – Шестопалов Арсений Викторович – и поднял глаза на генерала.

– У меня вопрос: почему гражданин Шестопалов не обратился прямо в милицию, а предпочел действовать через своего знакомого?

Генерал развел руками.

– Ну, знаешь, чужая голова – потемки! – немного смущенно сказал он. – Со стариками ведь хуже, чем с малыми детьми. Чуть начнешь задавать вопросы – уже обижаются: мол, хочет отделаться, крутит чего-то... Ты должен меня понимать, ведь мы с тобой уже и сами почти старики. Одним словом, про мотивы гражданина Шестопалова я ничего уточнять не стал, а просто обещал разобраться. Но я лично предполагаю, что Шестопалов попросту не доверяет милиции. Он, скорее всего, так рассуждает – ну придет молодой лейтенант, чужой и равнодушный, ну задаст какие-то формальные вопросы, напишет протокол, и на этом все закончится. А то, глядишь, и самого антиквара в преступники про себя зачислит – откуда все это добро у него, не краденое ли? Чего греха таить, многие ведь так рассуждают, сам знаешь. А через знакомого оно, конечно, надежнее.

– Получается, что и впрямь надежнее, – улыбнулся Гуров. – Значит, у меня остался последний вопрос – разрешите приступать, товарищ генерал?

– Да, лучше будет, если ты займешься этим не откладывая. Если там ничего серьезного нет, я уже вечером успокою старика.

– Будем надеяться, – сказал Гуров.

Полковник Крячко, верный помощник и старый друг Гурова, дожидался в кабинете. Его широкое красноватое лицо, казавшееся многим простоватым и некрасивым, выражало довольство и живейшую заинтересованность.