Алексей Макеев - Первая пуля – последняя пуля

Витя переместился вправо, коснувшись бедром капота своего «Опеля», и таким образом слегка загородил Ружакова от мужчины в длинном черном плаще.

– Че за дела, пацаны? – В голосе Расписного появились привычные блатные интонации, к которым он успел привыкнуть за долгую практику ведения деловых разборок. – Вы кто такие?

Бульдожья физиономия осталась совершенно бесстрастной. Ни один мускул не дрогнул на ней, и вообще она больше была похожа на восковую маску, чем на лицо. Не шелохнулся и крепыш в «косухе».

– Телка нужна? – едва заметно шевельнулись тонкие губы мужчины в длинном плаще. – Или порезать ее на мелкие кусочки? По большому счету, нам конкретно положить, в каком виде доставить ее. Все зависит только от степени вашей сговорчивости и… – на этот раз незнакомец усмехнулся, – платежеспособности.

Тонированные стекла «Ниссана» по-прежнему не позволяли Кулаку и Расписному видеть всю компанию нежданно-негаданно наехавших на них явных отморозков. Но, судя по тому, как вел себя «бульдог», по его манере держаться и разговаривать, он чувствовал за своей спиной реальную силу.

– Я чего-то не догоняю, пацаны… – Кулак почувствовал, что Витя немного растерялся.

– Сейчас догонишь! – вклинился в разговор крепыш, делая один-единственный шаг вперед.

«Бульдог» вскинул руку, останавливая соратника.

– Остынь, Губа. – Затем его глаза снова переместились в направлении Расписного. – Так что с бабками, ребята? Привезли?

Кулак решил, что сейчас самое время взять ситуацию под собственный контроль. Судя по всему, произошла какая-то ошибка… Или Расписной ломает комедию?.. Так или иначе, следовало по-человечески разобраться во всем происходящем.

– Один момент, – Ружаков встал рядом с приятелем. – Сдается мне, тут происходят какие-то непонятки, братва. Мы натурально не рубим, о чем базар? Вы нас ни с кем не путаете?

Мужчина в длинном плаще нехорошо усмехнулся. Слишком нехорошо, как показалось Ружакову. Однако прояснения ситуации недавнему зэку добиться так и не удалось – все четверо одновременно повернули головы на шум приближающегося автомобиля. Кулак, наверное, нисколько не удивился бы прибытию к месту событий очередной навороченной иномарки, но, вопреки всем его ожиданиям, в сторону Златоглавой по трассе двигалась старенькая «шестерка» салатового цвета с облупившейся на левом крыле краской. Рядом с водителем восседал пассажир, и похоже было, что на заднем сиденье расположился еще кто-то.

«Бульдог» недовольно прищурился. Нежелательные свидетели ему сейчас были совершенно без надобности. Но то, что произошло уже в следующие секунды, Кулак и подавно расценил как нечто ирреальное, выходящее за рамки нормального человеческого восприятия. Расскажи ему впоследствии эту историю кто-нибудь, он мог бы и усомниться в ее правдивости. Но, по иронии судьбы, только что обретший свободу Ружаков сам стал не только свидетелем, но и невольным участником произошедшего.

«Шестерка» стала притормаживать, вроде как рассчитывая разминуться с загородившим проезд мощным «Ниссаном». Затем правое боковое стекло опустилось, и Ружаков заметил направленный в его сторону вороненый ствол крупнокалиберного пистолета. Сработавший инстинкт самосохранения швырнул Кулака в сторону. Недолго думая, он оттолкнулся носками ботинок от чуть намокшего асфальта и бросился всем корпусом влево. Падая, он каким-то образом все же успел разглядеть вырвавшийся из направленного «ствола» столб пламени и одновременно с этим распахнувшуюся заднюю дверцу «шестерки». Скрипнули тормозные колодки, и вслед за этим звуком застрекотала автоматная очередь.

Ружаков перекатился на живот и оказался наполовину закрытым корпусом «Опеля». Хлопнуло расположенное в непосредственной близости от него колесо, и воздух со свистом стал вырываться из простреленной шины. Менее чем в полуметре от Кулака рухнул на землю Витя-Расписной, и некогда авторитетный столичный бригадир рэкетиров почувствовал, как на лицо ему брызнула свежая горячая кровь. Голова Расписного была похожа на треснувший переспелый арбуз. Сам он лежал в неестественной для живого человека позе – одна рука скрючилась, вторая откинулась в сторону, почти коснувшись ботинка Ружакова. Машинально утерев лицо рукавом просторной рубахи, Кулак сфокусировал взгляд на широко распахнутых, остекленевших глазах Вити. Неподвижные зрачки товарища уставились в затянутое серыми облаками бесконечно-далекое небесное пространство. Мелкие капли дождя падали на залитое кровью лицо Расписного, но последнего уже нисколько не беспокоило это досадное обстоятельство. Кулак скрипнул зубами.