Алексей Макеев - Убийство по расписанию

– А зачем же ты отправил ей письмо с предупреждением? – спросил Гуров. – Надеялся, что тебя остановят?

– Ничего подобного. – Кремнев замотал головой. – Чего меня останавливать. Я думал, вы в жизни не догадаетесь. Я же так все грамотно рассчитал с ее идиотскими привычками. С шампанским, с переводом часов... Вы не должны были... И я до сих пор не понимаю, как... А письмо? Я хотел, чтобы она знала. Хотел, чтобы она ждала смерти, готовилась к этому моменту, боялась.

– Сука, – сказал, будто сплюнул сквозь зубы, Крячко.

– А еще этим письмом я надеялся, что это отведет от меня подозрения. Потому и передал его через больницу. Там у Юли тоже недоброжелателей хватало. Ее кругом ненавидели. Вот теперь попляшут на ее поминках. – Кремнев усмехнулся.

Гуров удивленно приподнял левую бровь.

– Завладская не умерла, – спокойно произнес он.

– Что? – Константин вскинул голову и пристально посмотрел сначала на одного сыщика, затем на другого. – Как это?.. То есть как это не умерла. Вы шутите?

– Нисколько. Мы успели просчитать трюк с шампанским раньше, чем она выпила.

Кремнев побледнел, витиевато выматерился, а затем так стремительно вскочил, выхватывая из-под груды одежды гладкую черную бейсбольную биту, что Гуров не сразу отреагировал на его движение. В самый последний момент полковник уклонил голову, и бита просвистела у него над макушкой. Сантиметром ниже, и помочь Гурову уже не смогли бы самые высококвалифицированные медики. Крячко быстро нырнул вниз и коротким тычком ударил Кремнева под ребра. Левой рукой перехватил его кисть с битой и заломил за спину. Константин крякнул от боли. Пальцы его ослабли, и он выпустил свое грозное орудие.

– Ах ты урод! – Крячко впечатал ему локоть промеж лопаток, и Кремнев упал к его ногам. Стас отшвырнул биту носком ботинка. – Ты уже с ним наговорился, Лева? Или хочешь еще раз испытать судьбу на благосклонность?

– Наговорился.

– Отлично. А теперь я. – Станислав прикинул, как бы ему поудачнее подцепить и без того поверженного противника ногой.

– Не надо, – остановил экзекуцию Гуров. – Тащи его лучше в машину.

Крячко колебался.

Вторник. 20 часов 42 минуты

Они вышли из здания управления, и Гуров снял свой «Пежо» с сигнализации. Авто приветливо пискнуло ему в ответ. Крячко притормозил на крыльце, разговаривая с кем-то по мобильному телефону.

Ночная Москва переливалась всеми цветами радуги благодаря праздничной иллюминации и бесчисленным неоновым рекламам на придорожных билбордах и зазывающих вывесках над входами в супермаркеты. Народ веселился. Чествование святого Валентина было в самом разгаре. Подвыпившая компания семнадцатилетних подростков прошла мимо сыщиков, громко смеясь и разговаривая между собой. Три парня и четыре девицы. Одна из девушек, маленькая, черноволосая, в белой пушистой шубе, тесно прижималась к своему бойфренду, высокому и худощавому парню в легкой не по сезону куртке. Он, согнувшись, целовал ее в макушку. Девушка счастливо улыбалась.

– С Днем святого Валентина. – Слегка подотставшая от остальной компании блондинка с рассыпавшимися волосами остановилась возле Гурова и играючи сунула ему в руку маленькую «валентинку» с изображенными на ней двумя обнимающимися зайчатами. – Это вам.

– Спасибо, – с улыбкой ответил полковник. – И вас с праздником.

Девушка побежала дальше, догоняя своих сверстников, а Гуров, проводив ее коротким взглядом, открыл дверцу «Пежо» и удобно устроился за рулем. Крячко продолжал топтаться на крыльце. Гуров посигналил ему. Стас кивнул и быстро пошел к машине. Нырнул в салон.

– И сколько же ей светит? – спросил он невидимого собеседника в трубку мобильного телефона. – Сколько-сколько? Да-а-а, серьезно. А смягчающие обстоятельства? Черт возьми!.. Ладно, я понял... Все-все, пока. Спасибо за информацию.

Он выключил мобильник и пристроил его в кожаный чехол на поясе брюк под курткой. Гуров усмехнулся. Его пальцы сжимали ключ, вставленный в замок зажигания, но поворачивать его полковник не торопился.

– Да плюнь ты на нее, Стас. Забудь, – посоветовал он. – Тебе ли горевать. У тебя ведь что ни день, непременно какая-нибудь новая знакомая. Помнишь, как говорил Дон Жуан в «Маленьких трагедиях»? «Будем живы – будут и другие».

– Это не Дон Жуан говорил, а его слуга, – блеснул своей эрудицией Крячко.

– Неважно.

– Важно. Тебе легко говорить. Ты-то сейчас домой поедешь, к жене. А мне куда? Никто меня не ждет. Вот тебе и День всех влюбленных...