Николай Леонов: Бриллиантовая пуля

– А мне, Петр Николаевич, кусок в горло не лезет! – Хозяин дома отошел к окну и, приоткрыв его, закурил, выпуская дым на улицу. – Так что ешьте и не обращайте на меня внимания, а если какие вопросы появятся, то спрашивайте.

Орлов с Гуровым присели к столу, на котором никаких разносолов не наблюдалось, а были обыкновенные оладушки, а в отдельных вазочках лежали мед и сметана.

– Вы мед берите, он дикий, сибирский. Говорят, самый полезный, – предложил им Рыбовод.

– Когда пристав говорит – садись, как-то неудобно стоять, – процитировал шепотом Гуров, и они с Орловым начали есть оладушки с медом, причем и то, и другое оказалось необыкновенно вкусным.

– Короче, ты, Гуров, все равно на месте все узнаешь, так уж лучше я сам тебе скажу, – приступил к разговору Андрей Сергеевич. – Косолапов – мой зять, муж моей родной старшей сестры Татьяны.

– Простите, что перебиваю, Андрей Сергеевич, но это он вам звонил по поводу Савельева? – спросил Гуров.

– Он, – кивнул тот. – У него в области их отделение есть. А теперь, когда с Мишкой такое случилось, мне уже Татьяна позвонила и попросила направить туда именно тебя, потому что ты лучший из лучших. – Гуров мгновенно вскинулся и хотел было сказать, что он не слесарь, чтобы по вызову являться, но Андрей Сергеевич не дал ему и рта открыть: – Ты мне свой характер не показывай! Я его и так хорошо знаю! И то, что ты меня не любишь, тоже. Так что считай, что я тебя просто прошу помочь как человек, чей родственник попал в беду. Очень прошу! И довериться в этой ситуации я могу только тебе, причем из-за твоего же характера, потому что ты никаких авторитетов не признаешь и до сути докопаешься, несмотря ни на что. Такой расклад тебя устраивает?

Лев Иванович, соглашаясь, кивнул. Он увидел, что замминистра, который, едва затушив одну сигарету, тут же закурил другую, изо всех сил старается держать себя в руках, а на самом деле здорово нервничает. И было это не только из-за того, что случилось с его зятем, но и потому, что просить подчиненных о чем-то он явно не привык – раньше-то только приказывал.

– Может, тебе это и не пригодится, но ты просто должен знать, с какими людьми придется дело иметь и чего от них ждать, потому что сибиряки – народ особый, – продолжил Андрей Сергеевич.

Рассказанная Рыбоводом история была сугубо домашней, не для посторонних ушей, но она прояснила ситуацию, заодно в корне изменив отношение Орлова и Гурова к этому человеку, которого они, мягко говоря, недолюбливали.

Итак, родители Андрея и Татьяны были врачами, в черт знает каком поколении, и работали в Кремлевке, хоть и на рядовых должностях, но ведь в Кремлевке же! Совершенно естественно, что Татьяна пошла по их стопам и училась в Первом «меде», планируя стать, как отец, хирургом. И вот после пятого курса она поехала врачом со стройотрядом и познакомилась со служившим в стройбате недалеко от их общежития восемнадцатилетним парнем-сибиряком, это и был Косолапов, а образование у него тогда было всего восемь классов. Что она в нем нашла, неизвестно, но влюбилась насмерть, а он в нее – еще сильнее, несмотря на то что она была старше его, красавицей отнюдь не являлась и к тому же имела баскетбольный рост – 185 сантиметров, так что ее с детства дразнили «дылдой».

Понимая, что родители ни в коем случае не одобрят ее выбор, Татьяна изо всех сил скрывала и свои чувства, и свою с ним переписку. А поскольку Андрей был в то время по уши влюблен в девочку из параллельного класса, то понимал ее, как никто, и хранил письма Михаила в своем столе среди старых учебников. Он вообще очень любил свою сестру, которая, будучи на десять лет старше, его и вырастила, потому что мать, поступив в заочную аспирантуру, решила писать диссертацию, и тут выяснилось, что она беременна. Отец и Татьяна уговорили ее оставить ребенка, который в тот момент был ей совсем не ко времени, и она сдалась, но поставила условие, что они будут ей всячески помогать. Отец, конечно, обещал, но в результате все заботы о малыше легли на плечи Татьяны. Диссертацию, кстати, мать так и не написала.

Окончив интернатуру, Татьяна стала полноправным хирургом. Родители никак не могли понять, почему она изо всех сил отбивалась и отбилась от ординатуры, а объяснение было простое – в ординатуре учатся два года, а в интернатуре – один год, вот она и подгадала так, чтобы к моменту, как Михаил демобилизуется, уже высшее образование получить. Наступил час Х – Михаил пришел к родителям Татьяны знакомиться.