Деннис Лихэйн - Ночь – мой дом

Он взглянул на мочку уха, на которую она покосилась своими светлыми глазами. Мочка правого уха. Похожа на турецкую горошину, но нежнее. Интересно, какова она на вкус, если попробовать ее утром, едва проснешься?

Джо опустил глаза на стойку:

— А если я спущу курок?

Она проследила за его взглядом и увидела пистолет, который он успел положить между ними.

— Ты и дотянуться до уха не успеешь, — предупредил он.

Ее взгляд оторвался от пистолета и заскользил вверх по его руке; он чувствовал, как волоски на руке встают дыбом. Взгляд ее добрался до середины его груди, поднялся по шее, подбородку. Когда их взгляды встретились, ее глаза смотрели пронзительнее и глубже, и в них светилось то, что появилось в мире за столетия до всякой цивилизации.

— Я тут заканчиваю в полночь, — сообщила она.

Джо жил на последнем этаже вест-эндского доходного дома, в двух шагах от разгульной площади Сколли-Сквер. Эти меблированные комнаты принадлежали банде Тима Хики, которая ими и распоряжалась. Она давно орудовала в городе, но по-настоящему расцвела лишь в последние шесть лет, когда вступила в действие восемнадцатая поправка. [9] Восемнадцатая поправка к Конституции США запрещала производство, продажу и перевозку спиртного. Действовала с 1920 по 1933 г.

Первый этаж обычно занимали ирлашки, только что перебравшиеся на эти берега, со своим грубым акцентом и истощенными телами. В обязанности Джо входило встречать их на причале и отводить в ту или иную бесплатную столовую, принадлежавшую Хики, где им давали черный хлеб, белый рыбный суп и серую картошку. Затем он вел их в этот доходный дом, где они набивались по три человека в комнату и укладывались на твердые, но чистые матрасы, пока престарелые шлюхи стирали их одежду в подвале. Примерно через неделю, когда они набирались сил и освобождали волосы от гнид, а рот — от гнилых зубов, они подписывали карточки выборщиков и клялись безоговорочно поддерживать кандидатов Хики на ближайшем голосовании. Затем их отпускали, снабдив именами и адресами надежных иммигрантов из тех же ирландских деревень или графств: эти люди наверняка смогут честно и быстро подыскать им работу.

На второй этаж доходного дома можно было пройти лишь через отдельный вход. Там располагалось казино. Третий этаж отдали шлюхам. Джо жил на четвертом, в самом конце коридора. На этаже имелась неплохая ванная, которую он делил с теми игроками по-крупному, которым случалось оказаться в городе, и с Пенни Палюмбо, звездой борделя Тима Хики. Ей было двадцать пять, но выглядела она на семнадцать, и цвет ее волос напоминал мед в бутылке, просвеченной солнцем. Из-за Пенни Палюмбо один прыгнул с крыши, другой — с борта корабля, а третий не стал убивать себя, зато убил еще какого-то парня. Джо она, в общем, нравилась; она была славная, и смотреть на нее было замечательно. Но если лицо ее выглядело на семнадцать, то мозгам, как ему казалось, было не больше десяти. Насколько мог судить Джо, ее голову целиком заполняли три песенки да смутные мечты когда-нибудь стать парикмахершей.

Иногда по утрам тот, кто первым спускался в казино, приносил другому кофе. В это утро кофе принесла ему она, и они сидели у окна в его комнате, глядя на Сколли-Сквер с ее полосатыми навесами и высокими афишными досками, а первые грузовики молочников уже тащились по Тремонт-роу. Пенни рассказала, что вчера вечером гадалка заверила ее: она либо умрет молодой, либо в Канзасе сделается пятидесятницей — из той ветви, что поклоняются Троице. А когда Джо спросил, не беспокоит ли ее скорая смерть, она ответила — ну да, конечно, только еще больше беспокоит ее скорый переезд в Канзас.

Она ушла, и он слышал, как она говорит с кем-то в коридоре, а потом в его дверном проеме возник Тим Хики. На нем был незастегнутый темный жилет в мелкую полоску, такой же расцветки брюки, а также белая рубашка с расстегнутым воротом и без галстука. Элегантный мужчина с аккуратно уложенными седыми волосами и печальными глазами капеллана при камере смертников.

— Мистер Хики, сэр…

— С добрым утром, Джо. — Он отпил кофе из старомодной чашки, на которую падал утренний свет, отраженный оконными стеклами. — Насчет того банка в Питсфилде.

— Да?

— Парень, с которым ты хочешь повидаться, приезжает в четверг. В заведении на Апхем-корнер его можно будет застать почти каждый вечер. Свою фетровую шляпу он будет класть на стойку справа от рюмки. Он даст тебе план здания и план отхода.