Ю Несбё - Пентаграмма

— Я подумаю, хорошо? — сказал Харри.

— Отлично. Пора включаться в работу, пока я не уснул. — Вилли встал.

— Кстати… — Харри сунул руку в карман пиджака. — Этот знак мы нашли неподалеку от двух других мест преступления. Пентаграмма. Он вам не встречался незадолго до исчезновения Лисбет?

Вилли покрутил в руках фотографию:

— Определенно нет.

Харри протянул руку, чтобы забрать снимок.

— Хотя… Подожди-ка… — Вилли в задумчивости почесал бородку. — Я его вроде видел. Но где?

— В квартире? На лестнице? На улице?

Вилли покачал головой:

— Нет-нет, все не то. И не теперь. В другом месте. Давно. Вот только где? А это важно?

— Думаю, да. Позвоните, когда вспомните.

Простившись с Вилли на улице, Харри некоторое время стоял и смотрел в сторону Драмменсвейен, где в лучах солнца блестели трамвайные пути, а из-за марева казалось, будто трамвай парит над ними.

Бурбон «Джим Бим», лучшее американское виски, готовят из ржаного зерна, ячменя и на семьдесят пять процентов из кукурузы, которая придает ему приятный сладкий вкус, — главное отличие от обычного виски. Воду для «Джима Бима» доставляют из родника неподалеку от винокурни в Клермонте, штат Кентукки, дрожжи используют тоже особые: некоторые утверждают, что их производят по рецепту 1795 года, который использовал сам Джекоб Бим, прадедушка легендарного Джима. Готовый продукт выдерживают минимум четыре года, прежде чем партии товара расходятся по всему свету. Часть попадает в руки Харри Холе, а он плевать хотел на рецепт Джекоба Бима и на родниковую воду, считая эти рассказы очередным рекламным трюком, наподобие «Фарриса» и Фаррисовского источника. Единственный процент, который его интересует, пишут мелким шрифтом на этикетке.

Харри стоял перед холодильником, держа в руке охотничий нож и разглядывая бутылку с золотистой жидкостью. Одежды на нем не было. В спальне была такая жара, что он скинул с себя пропотевшие семейные трусы, от которых по-прежнему пахло хлором.

Он не выпивал уже четыре дня. Худшее позади, уверял он себя. Это была неправда. Худшее еще предстояло пережить. Как-то Эуне спросил у него, отчего он пьет. Не задумываясь, Харри ответил: «От жажды». Он часто сожалел, что выпивка приносит больше бед, чем радостей, и трезвым бывал только из практических соображений, а не из принципа. Постоянно пить — утомительно: в награду получаешь лишь небольшую передышку от уныния и боли. Жизнь алкоголика состоит из запоев и перерывов. Где тут настоящая жизнь? На изучение этого философского вопроса у Харри не было времени. Да и ответ никак не изменил бы его жизнь в лучшую сторону. Да и в худшую тоже. Потому что все хорошее — все! — рано или поздно по закону алкогольного тяготения будет потеряно и наступит Великий Сушняк. Так он жил, пока не встретил Ракель и Олега. Тогда трезвость приобрела новое измерение, но закона тяготения никто не отменял, и сейчас у него не осталось сил выдерживать кошмары. Слушать ее крики. Видеть боль в неподвижных, мертвых глазах. Глядеть, как ее тянет вверх. Он протянул руку к холодильнику. Испытать нужно все. Положив нож рядом с бутылкой, он закрыл дверцу и вернулся в спальню.

Свет включать не стал. Между шторами просвечивала луна.

Казалось, будто кровать собирается сбросить скомканное белье. Харри забрался в постель. В последний раз без кошмаров он спал несколько минут в комнате Камиллы Луен. Тогда ему тоже снилась смерть, вот только страшно не было. Можно запереться в комнате, но спрятаться во сне нельзя.

Харри закрыл глаза.

Шторы шевельнулись. Лунная полоска дрогнула, и на стене отразился черный силуэт кровати, оттенились неровности под обоями, составляя вместе большую пятиконечную звезду.

Она лежала и слушала шум Тройской улицы за окном и его ровное дыхание совсем рядом. Иногда ей казалось, что она слышит крики из зоологического сада, но, возможно, это всего-навсего ночные поезда притормаживали перед вокзалом по ту сторону реки. Звук поезда ему нравился — он сказал об этом, как только они переехали в Трою, на самый верх бурого вопросительного знака, который Влтава чертила через всю Прагу.

Шел дождь.

Сегодня он уезжает на целый день. Говорит, что в Брно. Она услышала, как он вошел в квартиру, когда уже была в постели. В коридоре шаркнул чемодан, и вот он появился в спальне. Она притворилась, что спит, но через полуопущенные веки смотрела, как он спокойными движениями раздевается, иногда поглядывая на нее в зеркало. Потом он забрался в постель, и она почувствовала его холодные руки и шершавую от высохшего пота кожу. Они любили друг друга под шум дождя по черепице, и его кожа была соленой на вкус, и потом он заснул как ребенок.