Ю Несбё - Спаситель

— Полиция, — тоже громко повторил Харри. Он заметил, что чуть впереди мужчина с проводком возле уха встрепенулся и заговорил, наклонясь к лацкану пиджака. — Мы ищем человека, который, по-видимому, сидел в середине этого ряда. Вы не видели, кто-нибудь выходил?

— Что?

Пожилая дама, судя по всему спутница старика, наклонилась к Харри:

— Он только что вышел. Из зала. Прямо посреди песни… — Последние слова она произнесла таким тоном, будто решила, что именно поэтому полиция его и разыскивает.

Харри бегом метнулся обратно к двери, распахнул ее, промчался через фойе и вниз по лестнице в вестибюль, к выходу. Увидел снаружи спину в форменной куртке и еще с лестницы крикнул:

— Фалкейд!

Сиверт Фалкейд обернулся, увидел Харри и открыл дверь.

— Вот только что тут не выходил мужчина?

Фалкейд покачал головой.

— Станкич в здании, — сказал Харри. — Поднимай тревогу.

Фалкейд кивнул, поднес ко рту лацкан куртки.

Харри поспешил назад, в фойе, заметил на полу маленький красный мобильник и спросил у гардеробщиц, не выходил ли кто из зала. Они посмотрели друг на друга и хором ответили «нет». Он спросил, есть ли другие выходы, кроме лестницы.

— Только запасный, — сказала одна.

— Да, но дверь там громко хлопает, мы бы слышали, — добавила другая.

Харри стал у дверей зала, скользнул взглядом слева направо, пытаясь прикинуть, как можно уйти. Если на сей раз Мартина сказала правду, то здесь в самом деле был Станкич? И немедля сообразил, что она не лгала. Сладкий запах еще висел в воздухе. Парень, на которого он едва не налетел у входа в зал. А еще сообразил, как он ушел.

Когда Харри распахнул дверь мужского туалета, навстречу хлынул ледяной воздух из открытого окна. Он прошел к окну, посмотрел вниз, на карниз и на парковку, хлопнул ладонью по подоконнику:

— Черт! Черт!

Какой-то звук в одной из туалетных кабинок.

— Алло! — окликнул Харри. — Кто здесь?

В ответ вода в писсуаре со злобным бульканьем ушла в сток.

И снова этот звук. Вроде всхлипа. Харри глянул на дверцы — на одной красный сигнал «занято». Он лег на пол и, увидев ноги в туфлях-лодочках, крикнул:

— Полиция! У вас все в порядке?

Всхлипывания смолкли.

— Он ушел? — спросил дрожащий женский голос.

— Кто?

— Он сказал, чтобы я сидела тут пятнадцать минут.

— Ушел.

Дверца открылась. Tea Нильсен сидела на полу, между унитазом и стеной, макияж растекся по лицу.

— Он грозил убить меня, если я не скажу, где Юн, — сквозь слезы проговорила она, будто просила прощения.

— И что вы ему сказали? — спросил Харри, помогая ей подняться и сесть на крышку унитаза.

Она захлопала глазами.

— Tea, что вы ему сказали?

— Юн прислал эсэмэску. — Отсутствующим взглядом она смотрела на стену туалета. — Написал, что его отец заболел и что вечером он улетает в Бангкок. Представляете? Именно сегодня вечером.

— В Бангкок? Вы сказали об этом Станкичу?

— Сегодня вечером мы должны были встречать премьер-министра. — По щеке Tea скатилась слезинка. — А он даже на мой звонок не ответил…

— Tea! Вы сказали Станкичу, что Юн вечером улетает?

Она кивнула, как лунатик, будто это совершенно ее не касалось.

Харри вышел в фойе, где Мартина и Рикард разговаривали с человеком, в котором он узнал одного из телохранителей премьер-министра.

— Отбой! — громко сказал Харри. — Станкича в здании уже нет!

Все трое обернулись к нему.

— Рикард, там ваша сестра, будьте добры, позаботьтесь о ней. А вас, Мартина, прошу со мной.

Не дожидаясь ответа, он подхватил девушку под руку, ей пришлось чуть ли не бежать вместе с ним по лестнице к выходу.

— Куда мы? — спросила она.

— В аэропорт.

— А я-то зачем?

— Будешь моими глазами, дорогая Мартина. Высмотришь для меня невидимку.

Он всматривался в свое отражение в окне вагона. Лоб, нос, щеки, рот, подбородок, глаза. Старался понять, в чем секрет. Но ничего особенно над красной шейной косынкой не углядел, только бесстрастное лицо, глаза да волосы, на фоне стен туннеля между Центральным вокзалом и Лиллестрёмом такие же черные, как ночь за окном.

Ровно за две минуты тридцать восемь секунд Харри с Мартиной добежали от Концертного зала до перрона станции «Национальный Театр», где еще через две минуты сели на скорый поезд, который шел в Лиллехаммер с остановкой на ословском Центральном вокзале и в аэропорту. Конечно, электричкой быстрее, зато ждать не пришлось. Они заняли последние два свободных места в вагоне, полном солдат, едущих домой на рождественскую побывку, и студенческих компаний в колпаках рождественских гномов, с пакетами вина.