Кэти Райх - Могильные секреты

Ксикей все записал.

— И еще сито с ячейками в четверть дюйма. Все остальное по стандартам.

Я встала.

— В семь утра?

— В семь утра.

Это должен был быть один из худших дней моей жизни.

Последние огненные лучи восхода пронизывали бронзовое небо, когда на следующий день ко мне в отель приехал Гальяно.

— Buenos dias? [9] Buenos dias (исп.) — Добрый день.

— Buenos dias, — пробормотала я, проскальзывая на пассажирское сидение. — Отличные очки.

На нем были авиаторские очки с линзами черными как космическая бездна.

— Спасибо.

Он указал на пластиковый стаканчик в специальном отверстии в подлокотнике и выехал на дорогу. Мысленно поблагодарив его, я потянулась за кофе.

Мы говорили мало пока проезжали город, двигаясь к Зоне 1. В окно я рассматривала город. Хотя гватемальский диалект не был высокого уровня, но бигборды и плакаты, даже граффити на стенах остановки, помогали мне улучшить свой испанский.

А также помогали отстранится от мыслей о том, что ждало меня впереди.

Через двадцать минут Гальяно подъехал к двум полицейским машинам, припаркованным в маленьком проулке. У пропускного пункта в Зону 1, закрывая тротуары, уже стояли скорая, пожарная, ассенизатор и другие машины. Вокруг собралась толпа зевак.

Гальяно показал свое удостоверение и коп пропустил нас. Мы припарковались и прошли дальше пешком. Отель «Параисо» располагался посредине квартала, напротив большого заброшенного склада. Мы пересекли улицу и прошли мимо винного ларька, магазинчика нижнего белья, парикмахерской, китайского ресторана. Все заведения были закрыты и пусты. Пока мы шли, я разглядывала поблескивающие на утреннем солнце товары, выставленные в витринах. В окнах парикмахерской видны были головы манекенов с прическами, которые были модны во времена Эйзенхауэра. Меню ресторанчика «Лонг-Фу», реклама «Пепси», вышитый павлин на какой-то блестящей ткани.

Отель «Параисо» являл собой двухэтажный ветхий дом, похожий на бункер, покрытый штукатуркой, когда-то белой, но со временем ставшей пепельного цвета. На крыше видны были сломанные черепицы, окна давно не мытые, вывернутые ставни, выдвигающаяся металлическая решетка на входной двери. Рай, да и только.

Еще один охранник. Снова демонстрация удостоверений.

Внутри отель был точно таким же, каким выглядел снаружи. Изношенный ковер на пожелтевшем от старости пластиковом ковровом покрытии, конторка, обитая чем-то вроде линолеума, деревянная стойка для ключей и писем, потрескавшиеся пластиковые стены. Воздух пах сыростью, пылью, табачным дымом и потом.

Я последовала за Гальяно через пустынный вестибюль в маленький коридор. Затем мы вышли через заднюю дверь во двор, скрытый от солнца, где было так же неуютно и не прибрано: засохшие растения в керамических горшках, стулья с продавленными виниловыми сидениями, пластиковая садовая мебель, позеленевшая от сырости, перевернутая вверх ногами тачка. Голая земля. Одинокое дерево.

К задней стене прислонился диван с драной обивкой и без одной ножки. В кучу свалены куски отвалившихся кирпичей и штукатурки. Вся территория засыпана опавшей листвой, целлофановыми обертками и жестяными банками. Единственным ярким пятном среди этой серости был экскаватор. Я увидела, что его ковш уже подхватил первый слой почвы и открыл люк, который сеньор Серано с сыном торопливо отнесли в сторону.

Я осмотрела всех, кто здесь находился. Хуан-Карлос Ксикей в темно-синем рабочем комбинезоне разговаривал с мужчиной в точно такой же одежде. За рулем экскаватора сидел водитель. Второй выход охранял полицейский. В дальнем конце двора слонялся в одиночестве Антонио Диаз в своих розовых очках.

Я улыбнулась и помахала ему рукой. Прокурор не отреагировал, даже не взглянул в мою сторону.

Удачно денек начинается.

Паскаль Эрнандес стоял рядом с кудрявым мужчиной, очень похожим на крысу. Одет он был в джинсы, сандалии и ковбойскую рубашку. К нему прижималась дородная женщина с пластиковыми браслетами на запястьях и могучие прелести которой скрывало черное платье с вышивкой.

Мы с Гальяно подошли к его напарнику и Эрнандес представил нам владельцев этого отеля. Присмотревшись к сеньоре Серано, я заметила, что у нее разные глаза — один карий, другой — голубой, отчего ее лицо казалось странным и каким-то неуравновешенным. Когда она смотрела на меня было трудно решить в какой глаз смотреть.

Еще я увидела, что нижняя губа у сеньоры Серано разбита, мне подумалось — не крыса ли ее укусила?