Валерия Вербинина - Кольцо с тайной надписью

– Значит, ее тоже убили, – проговорил он наконец. – Вот невезуха!

– Ты жену Германа Вострикова имеешь в виду? – на всякий случай уточнила я. – А ты что, ожидал чего-то другого? Они ведь и до этого уже похищали людей два раза и никого не оставляли в живых.

– Не два, а три, – буркнул Ласточкин. – Невнимательно сводки читаешь, Лизавета Владимировна!

– По-моему, мы с самого начала договорились, что ты называешь меня просто Лиза, – заметила я. – А что касается того дела, готовящуюся операцию по задержанию банды держали в большом секрете и информацией о бандитах тоже особо не делились. Зато когда операция провалилась, в СМИ подняли такой хай, что хоть святых выноси. Там ведь не только убитые были – там и раненых была куча. Брат этой Ларисы был тяжело ранен, еле выкарабкался. Полковник ОМОНа получил серьезное ранение, да еще человек пять его подчиненных. Но обо всем этом я узнала из газет, а наши словно воды в рот набрали. Что там произошло все-таки, ты не знаешь?

– Бойня там была, – коротко ответил Ласточкин. На его скулах играли желваки. – А наши молчат, потому что похвастаться им нечем. Я говорил с ребятами, которые занимались этим делом. Засада была поставлена грамотно, все ближайшие дороги перекрыты, Германа Вострикова, который нес деньги, ни на мгновение не выпускали из виду. И несмотря ни на что, похитители убили его, забрали выкуп и скрылись, не получив ни единой царапины. Ты понимаешь, чем это пахнет?

– Понимаю, – уныло ответила я. – У них был осведомитель среди людей, которые знали об операции. Поэтому бандиты и сумели исчезнуть, не оставив «следа».

– Во-во, – кивнул Ласточкин. – А теперь прикинь, сколько народу знало об операции. Человек тридцать, не меньше. Здорово, правда? И что же, всех их проверять? Ну и как это сделать? «Простите, дорогой товарищ, вы случайно не слили секретную информацию о готовящейся засаде неким бандитам за кругленькую сумму денег?» Смешно.

– Но хоть какие-то зацепки у следствия есть? – спросила я.

– Никаких, Лиза, – ответил капитан. – То-то и оно, что никаких.

– Это тебе ребята так сказали? – поинтересовалась я.

– Ничего они мне не сказали, – с досадой отозвался Ласточкин. – Я просто увидел это по их лицам. Когда у опера есть нить, потянув за которую он может распутать весь клубочек, он выглядит совсем иначе, чем тот, у которого нет ничего, кроме догадок и предположений. – Паша поморщился. – Если бы хоть один из похищенных остался в живых… Но эти гады действовали грамотно. Всех возможных свидетелей они убивали, и это одна из основных причин того, почему у следствия до сих пор ничего нет.

В это мгновение рация испустила ужасающий предсмертный хрип, услышав который человек неподготовленный наверняка подскочил бы на месте. Но так как я уже бывалый опер, то я даже ухом не повела.

– Ласточкин, Синеокова, вы где?

– Уже на проспекте, а что?

– Разворачивайтесь. Только что был звонок: убийство возле дома номер пятнадцать по Ландышевому бульвару. Огнестрел. Похоже, работал киллер, так что вы там поосторожней. Жертва Михаил Кликушин, бизнесмен. Как поняли?

– Ландышевый бульвар, дом номер пятнадцать. Убийство с применением огнестрельного оружия.

– Вот и прекрасно. – Рация, пару раз хрипнув напоследок, окончательно издохла.

– Да, в самом деле прекрасно, – буркнул Ласточкин и всю дорогу до дома номер пятнадццать молчал, словно в рот воды набрав.

Человек лежит на асфальте, жалобно всхлипывая. Глаза безумные, налитые болью до краев. По лицу человека текут слезы. Он корчится и хватает себя руками за живот.

– А-а-а… Бо… же… Бо-оже мой…

Ласточкин затормозил так резко, что шины протестующе завизжали.

– Черт! Да он еще живой! «Скорую», «Скорую» вызвал кто-нибудь?

Пыльный двор, затененный липами. Угрюмый дом сталинской постройки – из тех, что считаются первоклассной недвижимостью и привлекают массу покупателей. Таких, как этот Михаил Кликушин, преуспевающий бизнесмен, который корчится сейчас на асфальте.

Любая драма непременно требует зрителей, и поэтому вокруг раненого медленно, но верно, как грозовая туча, сгущается толпа. Покамест она состоит из мальчика с щенком на поводке, накрашенной девицы, которая держится несколько в отдалении, небрежно дымя сигаретой, немолодой женщины с последней моделью айфона, старика с палочкой, парня в форме – вероятно, охранника подъезда – и еще одной женщины, которая мечется вокруг раненого. Ее движения бестолковы и беспомощны, но чувствуется, что из присутствующих только она одна принимает судьбу этого человека близко к сердцу. «Жена», – машинально соображаю я. Щенок мальчика вертит большой головой, отчего его уши смешно мотаются, встает на задние лапы и натягивает поводок.