Сергей Майоров - Иллюзия смерти

Это известие назвать исключительным было невозможно, потому как Москва не тот город, где убийства совершаются раз в квартал. Убили и убили — чего в панику впадать? Не такое видели. Но именно то, как было изуродовано тело девушки, и возмутило умы горожан.

Характер увечий позволил старому криминалисту прокуратуры Юго-Западного округа столицы Урмасу Оттовичу Левитису сделать однозначный вывод. Практически все раны были нанесены молодой женщине при жизни. А после, уже в анатомической лаборатории, судебный медик отойдет от изученного им трупа, с треском снимет резиновые перчатки и сядет к столу. В заключении, приобщаемом к уголовному делу, ему придется указать еще два факта. Каждое погружение лезвия неустановленного оружия неизвестного убийцы в молодое женское тело ставило своей задачей вызвать адскую боль — это первый. Убийца об этом знал — это второй.

Юго-западная часть столицы погудела и утихла, как это всегда бывает. Боль осталась лишь в памяти близких.

В июне семьдесят восьмого все повторилось. На городской свалке, на окраине Ясенева, в излюбленном месте обитания бродяг, скрывающихся от милиции, был найден труп. Еще одна девушка, вернее, то, что от нее осталось. Старший следователь по особо важным делам прокуратуры Юго-Западного округа Николай Ильич Рехтин возбудил уголовное дело по статье «умышленное убийство». Только в отличие от случая годовалой давности, к квалифицирующему признаку «совершенное с особой жестокостью» добавился еще один: «женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности».

Ошибки быть не могло, ибо в заключении все того же судебного медика-эксперта значилось: «Из тела удален плод. По общему состоянию тканей и внутренних органов можно сделать вывод о том, что беременность была прервана хирургическим путем».

«Чтобы тебе было понятно, — объяснял Рехтину криминалист Левитис. — Живую девчонку сначала выпотрошили как рыбу и лишь спустя некоторое время — добили. А может, и не добивали. Это наиболее вероятно. Она умерла от кровопотери. Или боли. Что не исключает первое».

Объединить оба уголовных дела в одно производство Рехтин решил в августе следующего года, когда слесарь одного из ЖЭУ все того же Юго-Западного округа обнаружил в канализационном люке еще одно тело молодой женщины. Формального судебно-медицинского заключения по этому факту он ждал лишь для вынесения официального постановления об объединении.

Если после второго случая Рехтин еще на что-то надеялся, то теперь все сомнения рассеялись как утренний туман. В городе жило, ело, пило из автоматов газировку и резало живых людей очень странное существо. Нелюдь, обладающий неплохими знаниями в области медицины и биологии.

Чтобы понять первое, Рехтину достаточно было бросить взгляд на труп. Чтобы осознать второе, ему пришлось пригласить в морг одного из ведущих хирургов Склифа. Едва откинули простыню, тот попросил у Левитиса перчатки. Потом, сверкая возбужденными глазами, он водил руками по изуродованному телу, проникал пальцами в раны и копался во внутренностях женщины, еще при жизни увидевшей смерть.

«Это делал садист», — равнодушно даже для хирурга сказал он, отмывая руки под мощной струей воды.

Она била в жестяную раковину, проржавевшую от старости, и зловещий шум придавал его словам особый колорит.

«Это я вам как врач говорю. Думаю, женщина умерла от помешательства, вызванного болью. Если возникнут какие-либо дополнительные вопросы, я у себя в больнице».

Вот так вот, и никак иначе. Простая душа. Он сказал: «Если возникнут вопросы».

Хирург, скорее всего, плохо представлял, кому это говорил.

Рехтин спрашивал много раз. Хирургу удалось забыть о следователе из окружной прокуратуры только тогда, когда он ответил на все вопросы.

Заключение еще не пришло, а Рехтин уже вынимал из сейфа новую, хрустящую корочку с надписью «Уголовное дело». Она будет общей обложкой для всех трех уголовных дел.

«Все только начинается, не правда ли?» — раздался мой голос.

«Вы догадливый слушатель», — отметил Артур.

Его рассказ продолжился:.

Чудовище еще дважды напомнит о себе. В июне восемьдесят первого года и в июле восемьдесят пятого.

Новенькая, пахнущая типографской краской корочка уголовного дела пожелтеет, затрется и изменит запах на пыльно-кислый. Так пахнут все дела, не поддающиеся раскрытию и расследованию долгие годы. А Рехтину еще трижды придется открывать свой сейф, чтобы достать новые обложки. Но и те прокиснут скорее, чем будет издан приказ об отправлении следователя в отставку по наступлении пенсионного возраста.