Андрей Кивинов - Идеальный охотник

Но сейчас мира не будет. Василь потерял двоих сыновей. Единственных сыновей. Чуть не погиб сам. Такое прощать нельзя. Никому.

Он помнил о последствиях. Решил так: если спалится, ждать не станет, сразу уедет. Чтоб соплеменники не пострадали. Плевать на дом и хозяйство. Он старой закалки, обойдется малым. И свои поймут, спрячут. Ни один международный розыск не найдет. Менты, конечно, на таборе все равно отыграются, но в конце концов успокоятся. Но лучше не палиться. Если сработать быстро, ничего не докажут. А кто в мента стрелял, вопрос большой. Заморочек у него наверняка достаточно. И без цыганской темы.

То, что мент взорвал их машину, Василь уже не сомневался. И не только потому, что Буйвол при нем позвонил в ОСБ. С ОСБ он тоже мог договориться, хотя их баба, приходившая в поселок, вроде бы не играла. Василь сам кое-что вспомнил. Рамир рассказывал, как его прихватил Копейкин. И не просто прихватил, а чуть печень не отбил. Предупредил, что, если Рамир не прекратит торговать, вообще убьет. А зачем это Копейкину? С наркотиками борется? Ага! Не бывает нынче таких. Может, раньше и были, а сейчас нет. Сам торговать хочет. Или другим помогает.

Опять-таки мотоцикл. Бывший гонщик, Буйвол не врал. Обратно, ходил под следствием за убийство. Сошло с рук.

Теперь не сойдет. Даже если это не он, Василь не очень расстроится. Старое правило. Лучше сделать и ошибиться, чем не сделать и сожалеть.

Кто-то должен ответить. Обязательно должен.

В государственный суд Василь не верил. Слишком часто сталкивался с системой. Судить в этой стране можно только самому. И самому приводить приговор в исполнение. Лишь трусы нанимают посторонних, взрывают и стреляют из снайперских винтовок. Ты должен сам посмотреть в глаза врагу.

Никто из соплеменников его не осудит. Наоборот.

И медлить нельзя. Ранение и нервы обострили старые болячки. Кто знает, сколько ему осталось?

Пару дней он наблюдал. Мент жил один, в девять уезжал на работу. Двор старый, никаких камер наблюдения, никаких офисов. Дом небольшой, зевак немного. Рано или поздно можно подловить момент, когда он выйдет и рядом никого не окажется. Тогда Василь спокойно подойдет сзади, окликнет, посмотрит в глаза и по очереди спустит оба крючка. Потом бросит ружье и уйдет через арку. Машину, оставленную за трансформаторной будкой, заберет позже. У мента, возможно, есть пистолет, но он не успеет его вынуть. И не успеет даже дернуться.

Старое ружье не дает осечек.

Возможно, уже сегодня все произойдет. В восемь Василь поставил машину в нужное место. Отсюда хорошо видна парадная. Ментовская машина метрах в ста, времени, чтобы подойти, предостаточно.

Вместо родной шляпы пришлось напялить идиотскую кепку с длинным козырьком. Тот закрывал лицо. Вместо сапог — кеды. Клоунаду с париками и приклеенной бородой устраивать не стал. Мент обязательно должен узнать его, перед тем как сдохнуть. Понять, кто пришел за ним.

На всякий случай сменил на машине номера. Нашел в гараже липовые. Их иногда использовал Буза на взорванном джипе. Хорошо, что в семье не одна машина.

Ружье лежало сзади, прикрытое курткой. Через тонированные стекла его никто не увидит.

Стрелка на часах приближалась к половине девятого.

«Мохнатый шмель на душистый хмель…» — негромко запел Михалков из включенного приемника. Василь поморщился и выключил радио. Почему считают, что это цыганская песня? Никогда она не была цыганской.

А погода сегодня к удаче. Серое небо, мелкий дождь. Мамаши с детьми не гуляют, собачники с собаками не бегают. Есть предчувствие, что все получится.

Обязательно получится.

Родители не должны хоронить детей.

— Пап, а можно я с пистолетом до машины дойду? — Сын протянул руку, словно не сомневаясь в положительном ответе.

— Зачем?

— Просто… Это круто.

— Никита, пистолет добавляет крутизны только слабакам, поверь.

— А сильным? Нож?

— Нет… Помнишь, ты рассказывал про Ваську, которого все боятся? У него же нет ни пистолета, ни ножа. Да и на Шварценеггера он не похож. Почему же тогда?

— Потому что он псих.

— Скорее, наоборот. Умнее всех вас.

Заперев замок, Копейкин положил ключи в карман куртки и взял у сына школьный рюкзак.

— Пошли.

Сегодня Никита ночевал у него. У бывшей жены какое-то происшествие на службе, не хотела оставлять сына одного. Он отвезет его в школу, после поедет в отдел.

На лестнице Никита продолжал канючить:

— Значит, ты тоже слабак?