Андрей Кивинов - Идеальный охотник

Этого следовало ожидать. Слишком скоротечным и каким-то несуразным оказался их роман. Если это можно вообще назвать романом.

Но при всей предсказуемости маленькая надежда все же мелькала. А теперь? За пистолет он получит по максимуму. Возможно, поднимутся другие эпизоды. Если докажут убийства, ему светит пожизненное.

А значит… Значит, она увидит его в лучшем случае на суде… Очную ставку вряд ли будут проводить…

И потом не увидит никогда…

«Что же я высиживаю?!»

Ольга вскочила с клумбы, словно та была под напряжением, и, подбежав к обочине, вскинула руку. Первая же машина остановилась.

Видимо, только полный сухарь проехал бы мимо, разглядев выражение ее лица.

А минутой раньше оперуполномоченный отдела собственной безопасности Николай Васильевич Бойков гостеприимным жестом пригласил в кабинет понятых — рудимент уголовно-процессуального отечественного законодательства.

— Господа, прошу…

Едва понятые — пожилая женщина и юноша с зеленым гребнем на голове, подвинув московских гостей, подошли к столу, Коля указал на убойный набор:

— Вот… Пистолет, глушитель, маска, перчатки. Изъяты в вашем присутствии у оперуполномоченного криминальной полиции Копейкина.

Затем обернулся к задержанному и подчеркнуто вежливо задал контрольный вопрос:

— Копейкин, вы подтверждаете, что это ваши вещи?

Удивительно, но оборотень не скулил, что все это провокация, что пистолет ему подкинули. Тихо подтвердил, будучи по-прежнему прижатым к столу.

— Отлично… Сейчас составим протокол изъятия.

— Только быстрее, а то растают…

— Что?

— Вы их на вкус попробуйте…

Коля медленно, словно боясь увидеть таймер на ядерной бомбе, повернул голову к изъятому хозяйству. Потом осторожно дотронулся до пистолета.

То, что происходило на его лице, мог бы передать лишь кудесник мультипликации Дисней, но он давно умер. Это все равно, что увидеть в зеркале свое отражение с кустистыми оленьими рогами. Или даже обычными козлиными. Рука автоматически потянется к выключателю, чтоб этот кошмар никто не увидел.

На пальцах остались черные следы. Липкие и приятно пахнущие.

— Это что?!!!

— Черный шоколад… Можешь откусить. Вкусная штука.

Бойков схватил пистолет, обнюхал, попробовал на язык. Горько. Рассмотрел повнимательней. Очень натурально сделано. С метра уже не отличишь. Даже блики вороненые присутствуют и маркировка. «MADE IN CHINA».

Первый подполковник отобрал у Коли пистолет, тоже обнюхал, но кусать не рискнул. Передал коллеге и напарнику. Тот, тоже обнюхав, посмотрел на Колю глазами Ивана Грозного, собирающегося прикончить своего сына. Как единоросс на оппозиционера, как гринписовец на нефтяное пятно.

Коля, чтобы сгладить неловкую паузу, схватил глушитель. Тот буквально рассыпался в руке.

— Осторожно… Бисквитный рулет. Сам пек. Там сгущенка внутри. Не испачкайся.

Блин, улики в прямом смысле таяли в руках.

— Я бисквит люблю. У Ольги Андреевны спросите, она знает… А пестик сыну купил. Классный, да? Мужики, отпустите, что ли?

Собровец освободил Копейкина из объятий. Тот помассировал запястье.

— Чуть руку не сломали… Сказали б, я б вам так отдал… Стекло разбили. Вставлять кто будет? Ваш сантехник?

Понятые пока не вмешивались в разговор, считая, что все идет по плану.

Бойков вытер пальцы о джинсы, схватил балаклаву. Она, слава богу, оказалась настоящей, а не из слоеного теста.

— Это что?

— А у них такие же! — указал Копейкин на собровцев.

Определенная справедливость в его словах была. Шапочка, пускай даже вся в дырках, — это всего лишь шапочка. И если ты не «Пусси риот», носить ее можно совершенно свободно. Но Копейкин не поддерживал указанный коллектив. Скорее, наоборот.

Коля понял, что это его первый холостой выстрел. Первая осечка. Да еще на глазах высоких московских чинов, гражданских лиц и репортеров. Но отреагировал спокойно и грамотно:

— Понятые свободны… Ну чего встали? Свободны!

Рудименты тут же исчезли, радуясь, что теперь их не вызовут в суд, но огорчившись, что не получат по обещанной сотне.

Второе указание касалось СМИ.

— Мужики, репортеров уведите. И отберите то, что успели снять.

Пара собровцев тут же покинули кабинет. Разогнать писак — дело правильное, привычное.

Что делать дальше, Коля не представлял. Так бездарно, если не сказать позорно, он еще не уходил с поля боя. Это оказалось еще позорнее, чем спускаться по водосточной трубе, чтобы не получить по мозгам от вернувшегося некстати мужа. Подполковники не брали инициативу в свои руки, как старшие по званию и должности. Мрачно переглядывались, видимо прикидывая, на кого свалить вину и как отчитываться за бизнес-класс.