Андрей Кивинов - Испытательный срок

— Да никто с ней и не собирается кончать, Боря! Она в нашей крови! В плоти! В генах! И она всем выгодна, а значит, нужна! Ты представь, что будет, если завтра она исчезнет! Хаос и голод! Разбегутся все с государевой службы! Она кормит нас, поит и одевает! Она делает популярными политиков, потому что все обещают с ней покончить! Только ту же сраную статью о конфискате не примут никогда! Жизнь без коррупции — это утопия. Все равно, что водка без градусов! Особенно наша жизнь! Это, можно сказать, наша национальная идея!

Моржов перевел дух, явно довольный красочным выступлением. Особенно последней фразой про национальную идею.

«И какой только мути не наговоришь, чтобы прикрыть собственную задницу», — читалось в глазах Бориса Дмитриевича.

— Да уж, — буркнул он, — идея.

— Между прочим, у тебя ведь тоже не полицейская должность. А политическая. Должен последствия просчитывать. Хоть на шаги вперед.

— И что теперь? Глаза закрывать? Сами же показатели требуете, — начальник ОСБ решил не сдаваться, напомнив про больной вопрос.

— Ну так показатели показателям рознь! Вот, Слепнева упаковали — я хоть слово сказал? Молодцы! А здесь немножко иная ситуация… Ты подумай, не торопись.

— Ситуация другая — люди одинаковые… Предлагаете все оставить как есть?

— Почему? Проведем совещание руководящего состава, объясним о недопустимости… Кого-нибудь уволим. Но без помпы. Безо всех ваших комбинаций.

И видя, что в лобовую атаку против Царева идти не имеет смысла, Моржов зашел с фланга:

— Ты, слышал, на пенсию собрался? Со спиной якобы проблемы?

Да, определенно в собственных рядах завелся стукачок. Впрочем, ничего удивительного. Контрразведку еще никто не отменял.

— Нет пока… Это слухи.

— Ну со здоровьем-то не шути… Давай-ка завтра же на комиссию. Проверься на всякий случай.

— Я недавно проходил профосмотр.

— А ты еще разок пройди. Не помешает.

«Google» отказался помочь. Как и другие поисковые системы. Никто не выдавал установочные данные на фанерного человека Васисуалия. Вернее, его прототипа. Как только Рома не пытался, подбирая слова. Через пятнадцать минут даже нашел своего друга. Но только картинку. Без фамилии, имени, звания, должности. Друг, к слову, был круглолиц, пузат и улыбчив, то есть полностью соответствовал сложившемуся в народе стереотипу о сотрудниках ДПС. Не хватало только оттопыренных карманов.

Муляж сразу после задержания Рома убрал. Во-первых, бомж Вова не уберег своего сожителя от глумления. Кто-то из автолюбителей все-таки подрисовал сержанту фаллический символ на носу. А во-вторых, генерал мог лично поздравить героя. Машину пока оставил, но аккумулятор больше не менял.

Но приказ надо выполнять. Хотя бы для того, чтобы не подставить Царева. Велели доставить — доставим. Муляж не нарисован, а сделан из фотографии реального человека. А нет такого человека, которого бы не разыскало управление кадров.

Именно туда и поехал Рома, плюнув на хваленые поисковики, на все запросы, выдававшие только «Купить дешево» и «Скачать бесплатно». И не ошибся. Кадровичка Нина Степановна, женщина, начинавшая службу еще при министре Щелокове, выдала информацию, едва взглянув на фото сержанта в Ромином мобильнике.

— Так это ж Кривопальцев! Из второго батальона. Постовой.

— Точно?

Нина Степановна с легкой обидой посмотрела на борца с оборотнями.

— Я, по-твоему, настолько стара, что теряю оперативную память? Кривопальцев Андрей Вениаминович, принят на службу в августе 2010-го, два выговора и неполное служебное.

— За что?

— Так ваши постарались, — кадровичка понизила голос, — записывали, как наши вещи отобранные после смены сбывают. Наши, ваши, тьфу ты… Он в первых рядах был. Шумиху не поднимали, одного уволили, а Кривопальцеву — неполное служебное за нечуткое отношение к гражданам.

— А-а… Я тогда еще не работал. И где он сейчас?

— Если не на халтуре, то дома. Смена-то у них с четырех. Адрес дать домашний? Он где-то на Кржижановского живет.

— Да. И телефон, если есть.

— У нас все есть, кроме национальной идеи.

— А почему его на муляж сфотографировали?

— Фотограф выбрал. Лик добрый. Брат милосердия.

В коридоре Рома нарвался на своего бывшего начальника Викторова, давно разучившегося говорить прозой.

— О! Рома! Здравствуй, здравствуй! Не вижу счастья на лице — неужто хворь? Или проблемы?

— Здравствуйте, Сергей Михайлович. Нет, со здоровьем порядок, а проблемы есть у любого.