Андрей Кивинов - Испытательный срок

Надпись на стекле не пугала. Разговоры слушались. И не надо быть американцем Сноуденом, чтобы раскрывать общественности этот секрет. Это даже слоны знают. Извините — оперативная работа.

Сегодняшнюю беседу слушали и писали сразу двое. А может, и больше. Кирилл Павлович Копейкин и Роман Данилович Фокин. Делали они это негласно не только от Туманова, но и от Слепнева, курировавшего раскрытие убийства Якубовского. Потому что любое сомнение в виновности Глеба могло обернуться «глухарем», и не исключено, куратор начнет вставлять палки в колеса. Ибо в Москву доложено, в СМИ передано, ручки для подписи в премиальной ведомости приготовлены. И не надо нам тут никаких гениальных версий. Тем более что Лешу-морпеха еще отловить и расколоть надо.

Разрешение на свидание для Виолы Ольга выпросила у следователя на личном контакте.

— Какой, однако, странный у них базар, — прокомментировал Кирилл Павлович запись, — ему десяточка светит, а он про вино и джаз. И про дымок над кофе. Поэт, а не опер, обвиненный в убийстве. Вывода два: либо съехала крыша, либо злой умысел. Мне больше нравится второй.

— Мне тоже. Глеб не тот человек, чтобы сбрендить от тюремной жизни. Надеюсь, Виола поняла, что он хотел ей сказать.

— Лишь бы она это понимание нам озвучила.

— А вместо конфет лучше б колбасы принесла.

Тяжелый запах табачного перегара в квартире одинокого рейнджера Халка навевал воспоминания о тех славных временах, когда курение было разрешено в общественных местах. Так пахли пивные после закрытия, лестничные площадки и полицейские кабинеты. Рома даже чихнул.

Странно. Глеб, конечно, курил в собственной квартире, но редко, и только на балконе. Зимой — на кухне, но всегда включал вытяжку. А тут амброзия на всю квартиру, будто не жилье, а общежитие железобетонного завода.

Причина обнаружилась довольно быстро. Переполненная пепельница благоухала в комнате на полу, возле дивана. Рядом с пустой бутылкой. Он не выкинул ее перед тем, как сдаться. И не прибирал комнату. Видимо, потому, что мысли были заняты другим.

Обыск в квартире не делали, хотя формально имели полное право. Но Рома убедил следователя, ведущего дело Глеба, что в этом нет необходимости.

Он сходил на кухню, выкинул бутылку и пепельницу вместе с окурками в ведро. Надо отучать людей от вредных привычек. В ведре заметил практически новый тюбик финалгона — мази для спины. Глеб не врал — нерв действительно застудил. А мазь выкинул, чтобы «избавить» себя даже от такого простенького алиби. Рома вернулся в комнату с веником, распахнул окно, украдкой посмотрел на отражение Виолы в зеркале серванта. Да, у Глеба есть вкус. Из-за таких ножек можно и на каторгу.

Виола смотрела на собственную фотографию, оставленную на столе. Та была вставлена в новенькую рамку.

— Надо же… Обычно он прятал. Даже дома. Не хотел, чтобы у меня были проблемы.

— И давно вы на конспиративном положении?

— Я же уже рассказывала вашей коллеге, — она присела на диван.

— Она мне не передавала, — Рома принялся подметать палас, хотя мог этого не делать. Не за этим сюда пришли. Но даже оперативные мероприятия лучше проводить в чистоте.

— Уже больше года. У меня как-то сумочку украли из машины… В принципе, никакой трагедии, но там был загранпаспорт. Пришлось писать заявление в полицию. Так и познакомились…

— А кто был первым?

— В смысле? — не поняла Виола.

— Кто первым проявил инициативу? Ножки поднимите…

— А-а-а… — Виола сдвинулась, освобождая место для веника. — Глеб. Я сначала не очень серьезно отнеслась, за мной многие пытаются ухаживать… Хотя понравился он мне сразу. А потом оказалось, что не шутит…

— Якубовский вам тоже сразу понравился? Если не секрет?

— Представьте себе — да. Все, конечно, говорили, что я с ним из-за денег, особенно когда он проплатил мне запись клипа и альбома. Хотите верьте, хотите нет, деньги меня интересовали в последнюю очередь. Тот же Глеб нищий по сравнению с Андреем, но я хочу быть с ним.

— И чем вас муж не устраивал?

— Тем, что я оказалась для него просто красивой, статусной вещью. Да, он помогал моей маме, но… Это было похоже на оплату услуг.

Чувствовалось, что Виола не очень хочет говорить на заданную тему. И действительно, она сменила тему, перейдя к главному вопросу:

— Да, так по поводу джаза! — Певица поднялась, подошла к серванту и открыла ящик. — Вот…

С виду это был обычный штопор с двумя рычагами. Только из корпуса вместо витого жала выдвигалась флешка.