Андрей Кивинов - Испытательный срок

Все-таки либеральные ценности не очень уместны в некоторых житейских моментах. Вместо того чтобы спокойно, без паники, спустить крючок, Ромка отшвырнул автомат и вцепился в руку противника. А может, сработал защитный рефлекс. Такое случается. Когда на героя боевика несется авто, он, вместо того чтобы отскочить в сторону, прыгает на лобовое стекло.

Удивительное дело, но мандраж пропал. И Ромка даже боли не почувствовал, получив по лицу кулаком. Перстень на пальце бородача рассек бровь, залившая глаза кровь моментально окрасила светлый мир в багровые тона.

Но, возможно, боль осталась в тени, уступив место отчаянию. А какие еще эмоции может вызвать ручная граната, находящаяся в полуметре от твоей физиономии? Да еще в чужой руке, в любую секунду готовой разжаться? Уж точно не оргазм.

И инстинкт, а также житейский опыт подсказал, что руке нельзя дать совершить упомянутое движение. Пускай даже ценой потери лица.

Туманов услышал сиплый голосок коллеги, уже достигнув вершины. И по интонации понял, что придется спускаться. Визуальный ряд подтвердил опасения. Какое-то чмо сидело верхом на Ромке и левой рукой самым вульгарным образом колошматило его по физиономии. Сам же напарник, вместо того чтобы всеми имеющимися средствами воспрепятствовать столь недостойному поведению, обеими руками вцепился в правую кисть незнакомца и, что удивительно, не звал на помощь, хотя имел на это полное моральное право.

Дорога вниз заняла гораздо меньше времени, чем наверх.

— Глеб, не подходи, у него граната… — прохрипел Фокин, чей несчастный лик заливала кровь, — не могу больше держать…

Теперь понятно, почему он не звал на помощь. Гранате все равно, сколько вокруг людей. Зачем лишние жертвы? А в новостях сообщат: «В ходе операции погиб один сотрудник спецподразделений». И всё.

Благородно. Но неразумно.

И еще неразумней вырубать Бараева, потому что Ромка разжал пальцы… И через четыре или пять секунд осколки и взрывная волна уничтожат все живое в радиусе, зависящем от боевых характеристик гранаты.

Если не спрятаться за камешком. Времени, в принципе, хватит.

Но его хватит и на другое.

Точка принятия решения. Точка невозврата. Доля секунды на выбор. Выбор сделан.

Туманов спикировал на руку басмача и подхватил упавшее знамя. А точнее, обхватил обеими руками кисти Ромки и снова сжал его пальцы на гранате и пальцах соперника. Наверно, со стороны это смотрелось забавно. Три здоровых мужика, лежа на земле, сжимают какую-то хреновину, словно футболисты Кубок чемпионов.

Но преимущество по-прежнему оставалось на стороне басмачества. Ведь у Бараева, в отличие от оперов, оставалась свободной левая рука. И она потянулась к отброшенному Фокиным автомату.

Руки то руками, но есть у человека еще одно серьезное оружие. Голова. А точнее — зубы. Пускай даже и с кариесом.

Ими и воспользовался Глеб Павлович. По-волчьи впился в щеку гаду и оторвал кусок плоти вместе с частью бороды. Глотать не стал, просто выплюнул.

Такой боли не вытерпел бы и Терминатор. Бараев взревел, оставив затею с автоматом, и протянул руку к Туманову. При этом расслабил пальцы на гранате.

— Держу, — прохрипел Ромка, получивший небольшую передышку.

Туманов тут же вскочил и коленом нанес страшный удар в челюсть противника. Бараев, хоть и отличался крепостью здоровья и духа, но подобное унижение пережить не смог. Моментальный нокаут. Не пришлось даже добивать. Пять минут кайфа гарантировано.

Глеб же, помня о главном, тут же снова сжал пальцы Фокина на гранате.

Они осторожно поднялись, словно на голове у каждого стояло по хрустальной вазе.

— Сможешь кинуть? — тяжело дыша, спросил Глеб.

— Смогу…

— Давай, брат. Вот туда, за камни.

Туманов отпустил руки и упал на землю. Ромка как-то по-женски не столько метнул, сколько толкнул гранату в направлении гряды белых валунов. И тут же упал рядом с другом.

Взрыв не заставил себя ждать. Свиста осколков над головами никто не услышал. Грохот пощекотал барабанные перепонки так сильно, что еще несколько минут в башке монотонно звенела песенка «Я маленькая гранатка, и мне живется несладко…». Бараев очухался, снова потянул руку к автомату. Трава под его головой из зеленой превратилась в бурую, но басмача это не тревожило. Глеб поднялся, уже без лишней суеты ткнул ему берцем под ребро, затем защелкнул на запястьях врага браслеты. Вынул из разноски медицинский пакет и залепил ему пластырем рану на щеке.