Чарльз Тодд - Крылья огня

– Но… какая чушь! – вспыхнул Харви. Шея у него покраснела; краска распространилась и на лицо. – В жизни не слышал такой нелепой выдумки! Здесь мой участок, я бы знал, если бы здесь совершилось убийство! Или знал бы мой предшественник!

– Именно поэтому, – ответил Ратлидж, – мне и нужны ваши показания. Не вижу смысла везти в Лондон ничем не подтвержденные слухи. По-моему, со страхами Оливии Марлоу необходимо покончить раз и навсегда. Она была знаменита; скоро напишут ее биографию, и не одну. Биографы не должны приходить к выводам, которые плохо отразятся на полиции. – Он пожал плечами. – В конце концов мы узнаем, как все было на самом деле… Вот что самое главное.

– Эта проклятая женщина мутила воду, когда была жива, но все стало только хуже теперь, после ее смерти! – кипел Харви, обдумывая слова Ратлиджа. По его мнению, Оливии Марлоу не суждено было покоиться с миром. Он не подумал о биографах, которые будут шляться по его участку и совать нос в дела деревни. Задавать вопросы, порождать сомнения, смущать людей. Он-то думал, репортеры достаточно навредили им всем, когда пытались побольше узнать об О. А. Мэннинг. Перед ним замаячил грозный призрак: толпы смутьянов, которые будут приезжать в Боркум…

Ратлидж наблюдал за тем, как медленно, осторожно шевелились шестеренки в голове у Харви. Он обдумывал трудности, с которыми столкнулся. И вскоре пришел к определенному выводу.

Инспектор из Лондона не лжет. Он, конечно, не говорит всего, что знает, но основное изложил верно. Остальное выяснится, когда факты будут записаны на бумаге и их невозможно будет оспорить. Когда потребуется ордер на арест.

– Что ж, вполне понимаю, куда вы клоните. Никому из нас не будет покоя. Раз уж в министерстве внутренних дел захотели пересмотреть дело, начало уже положено. Потом, не приведи господи, обо всем пронюхают репортеры, и мы окажемся на первых полосах газет! Но хуже всех литературоведы! Они начнут выискивать в ее стишках все, что им заблагорассудится, и перевернут Боркум с ног на голову, чтобы доказать, что они правы. – Харви вздохнул. – Что ж, ладно. Делайте, что считаете нужным. Только, пожалуйста, поспешите.

Харви развернулся и зашагал прочь. Ратлидж почувствовал, как напряжение постепенно отпускает его, и рассеянно потер затылок.

Ему очень нужно кое-что сделать в доме, но ему мешает Рейчел. Сейчас гораздо важнее избегать ее. То, другое, может подождать.

День тянулся медленно; в Тревельян-Холле перебывала половина жителей Боркума, в том числе приходской священник; они давали показания Долишу, а потом уходили, странно подавленные. Какое-то время Ратлидж следил за ними с мыса. Он увидел, что в свой черед появился инспектор Харви, а затем ушел, качая головой. Может быть, Долиш рассказал начальнику больше, чем следовало? Может, показал вопросы, которые заготовил Ратлидж, и ответы местных жителей? Ратлидж надеялся, что Долиш все же этого не сделал. Харви не дурак; он сложит два и два и придет к нужному выводу. Хорошие полицейские, независимо от того, умны они или нет, обладают чутьем. Но невозможно понять, что предпримет Харви, когда поймет, в чем дело. Как он воспользуется полученными сведениями? В спешке можно развалить любое, даже самое идеальное, дело. А Харви наверняка хочется доказать всем, что на своей территории он главный и не намерен выполнять указания каких-то там чужаков из Лондона.

К ужину Ратлидж забрал протоколы из рук усталого констебля, которому не терпелось вернуться домой, к жене. Потом поднялся наверх, перепрыгивая через две ступеньки, и осторожно вынул золотые вещицы из тайника в шкафу Оливии. Положил их себе на ладонь. Они тускло поблескивали, не ведая о крови и смерти.

Сами по себе вещи ни в чем не виноваты, с грустью подумал Ратлидж.

Внизу он в последний раз взглянул на портрет Розамунды и молча извинился перед ней за то, что по его воле совершилось сегодня в ее гостиной. Розамунда смотрела на него мечтательным взглядом и молчала.

Ратлидж вернулся в деревню один, погруженный в свои мысли.

Долиш сообщил, что Сейди не пришла, зато доктор Пенрит, медленно ковыляя под руку с дочерью, прибыл в Тревельян-Холл точно в назначенное время. Пришли и Уилкинс, и Мэри Отли. Позже кому-то придется допросить Сюзанну и ее мужа, а также Тома Чемберса, адвоката. В конце дня Ратлидж лично снял показания с Долиша и записал их, стараясь не смотреть констеблю в глаза.

Констебль был человеком умным; он вполне мог сообразить, чем он занимался весь день. Но насколько далеко он зайдет, соединяя кусочки головоломки? Ратлидж решил, что Долиш вполне способен понять многое, но не все целиком…