Сергей Майоров - Она назначает жертву

Юштин решительно приблизился и придвинул его к себе. Это была справка из психиатрической больницы Старооскольска.

— Он спятил после смерти сестры и две недели находился в палате, где его ширяли галоперидолом, — объяснил Лисин. — Варравин до сих пор каждый понедельник ходит отмечаться в больницу, где с ним беседует психиатр.

— Значит, все, что мы делали, пошло коту под хвост?

— Нет, мы спасли жизнь Ляписову. Теперь убийца не остановится. Он будет пробивать себе дорогу в СИЗО, где содержится бывший председатель здешнего суда. Ляписов — наша последняя надежда. Сохранив ему жизнь, мы оставили себе шанс перехватить убийцу.

Гасилов подошел к столу, кивнул в сторону задержанных и осведомился:

— Зачем тогда эта встреча?

— Мне нужна была их реакция при встрече. Результат меня устроил.

— И что теперь?

— Я потолкую с ними и отпущу. Первый отправится в психиатрическую больницу, второй — в Канаду.

— Но как же?.. — опять затянул Сидельников, но Юштин толкнул его в плечо, поморщился и заявил:

— Хватит. Сказано, в гостиницу. Твое дело — стреляй да беги. К черту! — Он решительно направился к двери, на пороге обернулся и осведомился:

— К какому часу чайник вскипятить, Иван Дмитриевич?

— Я же сказал, через час. — Лисин вздохнул.

— О’кей.

Следом за Юштиным кабинет оставили Сидельников и Гасилов.

Варравин крутил головой, пытаясь понять, что происходит. Ситуация выглядела ирреальной не только для оперов.

— Вар, — тихо проговорил Зинчук через минуту после того, как дверь закрылась. — От тебя требуется только одно — молчать.

— В каком смысле?

— В том, что ты на учете у психов, и тебе все равно никто не верит. Просто закрой рот и молчи.

— Что происходит? — с той же интонацией, что и у Юштина, спросил Варравин.

— Я объясню, что происходит, — вмешался в разговор Лисин. — Варравин, вы наняли Зинчука, поручили ему осуществить возмездие. С паспортом на имя бывшего мужа Лилии Чеховской он вошел в здание прокуратуры с «ТТ», заранее приобретенным для него, хладнокровно и профессионально расстрелял трех сотрудников прокуратуры, после этого добрался и до убийц Лилии Чеховской. Мы немного поговорили с господином Зинчуком в самолете, и он принял единственно верное решение.

Варравин поднял мутный взгляд на следователя и спросил:

— Какое же?..

— Он решил, что негоже вам обоим получить пожизненный срок. Зинчук предположил, что вас устроила бы свобода.

Варравин беспокойно поерзал на стуле и с нескрываемым интересом стал рассматривать и Зинчука, и московского важняка.

— Что это значит? — Он схватился за голову, сморщился и вдруг взорвался криком: — Как все объяснить?! Господи, я уже совершенно обессилел от загадок и разоблачений!.. Я хочу покоя! Понимаете — покоя!..

— Для этого не нужно много делать, Вар, — дождавшись, когда друг успокоится, выдавил Зинчук. — Надо просто молчать, больше не надоедать никому письмами и призывами к ответу. В конце концов у прокуроров закончится терпение, и нам на самом деле отвесят срок на полную катушку. Я отдам ему деньги, Вар.

— Какие деньги? — Варравин оставил голову в покое, развел руки в стороны.

— Он все понял, Вар. Не нужно сцен. Он все знает и может доказать. С этими материалами следователь Лисин познакомил меня в самолете. Нам крышка, Вар. Я отдам ему все, что ты заплатил мне за работу. Еще я продам свою квартиру и привезу полотно, которое висит в доме четы Даддли. Ты их не знаешь, это семья канадского констебля. В их доме висит Кандинский, и они представления не имеют, сколько стоит та картинка. Следователь Лисин готов вернуть нам обоим свободу, но взамен заберет все, в том числе и наше молчание. Ничего не исправить, Вар.

Нужно жить дальше. Тебе осталось лишь кивнуть в ответ.

Это была самая долгая минута в жизни Зинчука. Он облегченно вздохнул, когда увидел, как Варравин едва заметно опустил голову.

— Я не понял!.. — надавил Лисин.

— Да, — четко произнес Варравин. — Я согласен.

Зинчук расстегнул сумку, вынул из нее увесистый сверток и сказал:

— Здесь все, что мне заплатил Варравин. — Через месяц я привезу в Москву деньги за квартиру, проданную здесь, а к концу лета — картину из дома Даддли.

— Если это не случится, то мне придется начать все сначала, — заметил Лисин, бросая сверток в ящик стола. — Сейчас вы уйдете из этого здания. — Он вынул из набора, лежавшего на прокурорском столе, два бланка, заполнил их и расписался. — Это предъявите на выходе.