Иэн Рэнкин - Плоть и кровь

— Ли Фрэнсис Ботуэлл.

— Фрэнки Ботуэлл?

— Вы его знаете?

— Знал когда-то.

— Он был членом Оранжевого ордена?

— Да, был.

— Но его выкинули?

— Не совсем. Он ушел добровольно.

— Могу я спросить почему, сэр?

— Можете. — Последовала пауза. — Он был… непредсказуем, вспыльчив. Но по большей части претензий к нему не было. Он тренировал юношеские футбольные команды в двух районных ложах. Занимался этим охотно.

— Он интересовался историей?

— Да, шотландской и ирландской.

— Кухулином?

— Среди прочего. Кажется, он написал две-три статьи для «Ольстера» — это такой журнал, его издавали ОДС. Он там писал под псевдонимом, так что мы не могли призвать его к порядку, но стилистика была его, определенно. Если хотите знать, инспектор, лоялисты очень интересуются доисторическим периодом Ирландии. Ботуэлл писал про круитнов. [108] Круитны — народ, в начальный период Средневековья населявший северное побережье Ирландии; нынешние территории графств Даун, Антрим и Лондондерри. Он был талантлив, вот только…

— А имел он какие-то связи с Бригадой непримиримых оранжистов?

— Мне об этом неизвестно, но меня такое не удивило бы. Гэвин Макмарри тоже интересуется доисторическим периодом. — Гоури вздохнул. — Фрэнки оставил ложу, потому что считал, что мы не хотим идти до конца. Большего я сказать не могу, но, возможно, для вас и этого будет достаточно, чтобы понять, что он за фигура.

— Да, мистер Гоури, достаточно. Спасибо за помощь.

Ребус положил трубку и задумался. Потом грустно покачал головой.

«Нашла же ты где ее спрятать, Мейри. Местечко хуже не придумаешь».

Его стол превратился уже в настоящую свалку, и он решил что-нибудь предпринять и стал сгребать в свою мусорную корзину пустые одноразовые стаканчики, тарелки, смятые бумажки и пакеты. Так он докопался до конверта из желтой манильской бумаги размера А4. На конверте черным маркером было написано его имя. Конверт был пухлый и еще не вскрытый.

— Кто это здесь оставил?

Но всем было не до него. Все оживленно обсуждали очередной звонок в газету психа с ирландским акцентом. Никто, конечно, не знал о «Щите» в той мере, в какой знал об этом Ребус. Пресса придерживалась гипотезы, что тело, найденное в тупичке Мэри Кинг, принадлежит информатору, отбившемуся от ИРА и наказанному хозяевами. Теперь эта гипотеза потеряла всякий смысл, но это не имело значения. Все только и говорили о новом анонимном звонке, и на первой полосе газеты крупным шрифтом было набрано: «„Закройте к чертям этот балаган“, — требует анонимный террорист».

Ребус прикинул, какую выгоду может получить «SaS» от закрытия фестиваля. Ответ: никакой. Он в последний раз посмотрел на конверт, потом засунул пальцы под клапан. Из конверта выпало несколько листочков — ксерокопии рапортов, вырезки из газет, по большей части американских, хотя тот, кто делал копии, постарался, чтобы ни названия, ни адреса, ни телефоны не были скопированы. Источников приблизительно половины статей Ребус установить не смог, но одно было ясно: все материалы рассказывали об одном человеке.

О Клайде Монкуре.

Никакой записки в конверте не обнаружилось, ничего, написанного от руки, ничего такого, по чему можно было бы опознать отправителя. Ребус осмотрел конверт. Он пришел не по почте — кто-то принес его в отделение. Ребус снова стал расспрашивать сотрудников, но все в один голос утверждали, что в первый раз видят этот конверт. Мейри — вот единственный отправитель, который приходил ему в голову, но она не стала бы передавать ему материалы таким образом.

Так или иначе, он внимательно изучил подборку. Все, что он читал, лишь подкрепляло его собственное впечатление. Клайд Монкур — настоящая гадина. Он распространял наркотики в Ванкувере и по всему Онтарио. Его суда доставляли иммигрантов с Дальнего Востока. А иногда и не доставляли, хотя было известно, что люди поднимались на борт. Что случалось с ними — с людьми, которые заплатили за то, чтобы их отвезли к лучшей жизни? Ответ на этот вопрос, похоже, лежал на дне морском.

В жизни Монкура были и другие темные стороны. Например, незадекларированная доля в рыбообрабатывающем заводе близ Торонто… Торонто — место, где родился «Щит». Налоговая служба Штатов несколько лет пыталась докопаться до истины, но ей это так и не удалось.

Среди вырезок мелькнуло краткое упоминание шотландской фермы-рыбозавода по производству лосося.

Монкур импортировал шотландского копченого лосося в Штаты, хотя аналогичная канадская продукция была у него под рукой. Рыбозавод этот располагался к северу от поселка Кайл-оф-Лохалш. Название зацепило Ребуса — он где-то видел его недавно. Он вернулся к материалам по Кафферти и, пожалуйста, обнаружил его там. Кафферти был законным совладельцем этого рыбозавода в 1970-х — начале 1980-х годов… приблизительно в то самое время, когда он и Джинки Джонсон отмывали и высушивали грязные деньги для ОДС.