Иэн Рэнкин - Плоть и кровь

Он направился к парковке Гар-Би, медленно проехал по травке мимо гаражей к зданию клуба. Театральная труппа тоже не решилась оставить машину на парковке. Может быть, кто-то уже пытался влезть в их фургон, и тот теперь стоял рядом с дверями клуба. Ребус припарковался рядом.

— Мусор, — раздался чей-то голос.

На крыше здания было с полдюжины подростков, глазевших на него. Еще больше их стояло и сидело около дверей. Дейви Саутар пришел не один.

Они пропустили Ребуса. Он словно прошел по коридору ненависти. Внутри слышна была какая-то перебранка.

— Да я к ней не прикасался!

— Она была здесь минуту назад.

— Ты на что намекаешь — что я вру?

Трое молодых людей, возводивших декорации, прекратили работать и теперь смотрели, как развивается ссора. Дейви Саутар препирался с каким-то человеком. Они стояли друг перед другом, чуть не соприкасаясь лицами. Кулаки сжаты, противники напыжились.

— В чем проблема? — спросил Ребус.

Питер Кейв, который сидел, опустив голову на руки, встал.

— Никаких проблем, — беззаботно сказал он.

Но тот, кто сцепился с Дейви, считал, что проблема была.

— Этот сопливый ублюдок, — сказал он, имея в виду Дейви Саутара, — упер у меня пачку сигарет.

Судя по виду Саутара, ему хотелось что-нибудь разбить. Занятно, что не физиономию своего обвинителя. Ребус не знал, чего он ждал от театральной компании. Но явно не такого развития событий. Обвинитель был высоким и жилистым, с длинными сальными волосами и щетиной, отросшей за несколько дней. Он, казалось, ничуть не боялся Саутара, чья репутация наверняка должна была опережать знакомство с ним. Рабочие на сцене тоже, судя по всему, были не прочь ввязаться в разборку. Ребус засунул руку в карман, вытащил нераспечатанную пачку сигарет и протянул ее Дейви Саутару.

— На, — сказал он. — Возьми и отдай джентльмену его сигареты.

Саутар напустился на него, как леопард в зоопарке, недовольный своей клеткой:

— Не нужны мне…

Шум стих. Саутар оглядел лица обступивших его людей, потом рассмеялся истерическим тонким смехом, ударил себя по голой груди, покачал головой, потом взял сигареты у Ребуса и швырнул на сцену другую пачку.

Ребус повернулся к обвинителю:

— Вас как зовут?

— Джим Хей.

Говорил он с акцентом западного побережья.

— Послушайте, Джим, возьмите сигареты и устройте себе десятиминутный перекур на улице.

Джим Хей хотел было возразить, но потом передумал. Он дал знак своей бригаде, и они последовали за ним на улицу. Ребус слышал, как они зашли в фургон. Теперь он повернулся к Дейви Саутару и Питеру Кейву.

— Я удивлен, что вы тут появились, — сказал Саутар, оживившись.

— Ну, у меня много сюрпризов.

— Только в последний раз, когда вы сюда приезжали, вам пришлось уносить ноги. Вы, кстати, должны извиниться перед Питером.

Саутар совершенно преобразился. Он, казалось, был довольнехонек, словно и не помнил, когда в последний раз выходил из себя.

— Не думаю, что это так уж обязательно, — сказал в тишину Питер Кейв.

— Извинение принято, — сказал Ребус.

Он подтащил стул и сел. Саутар решил, что это неплохая мысль. Он нашел стул и для себя и сел, резко опустившись на сиденье. Ноги он широко расставил, руки засунул в тугие карманы джинсов, изо рта у него свисала сигарета. Ребус тоже хотел закурить, но просить сигарету не собирался.

— Так в чем проблема, инспектор?

Саутар согласился на встречу, но не сказал, что на ней будет присутствовать и Питер Кейв. А может быть, Кейв оказался здесь случайно. В любом случае Ребус не возражал против его присутствия. У Кейва был бледный, усталый вид. Сомнений, кто здесь старший, кто кем командует, не возникало.

— У меня есть несколько вопросов — вопрос о предъявлении обвинений или о чем-то криминальном не стои́т. Договорились?

Саутар соизволил крякнуть в ответ, разглядывая шнурки своих баскетбольных кед. Он и на этот раз был без рубашки, все в той же поношенной джинсовой куртке. Куртка была грязная, ее украшали рисунки тушью и слова, написанные темными чернилами, главным образом чьи-то имена. От грязи и засаленности некоторые слова и рисунки стали неразличимы, тем более что поверх них уже появились новые надписи более густыми и темными чернилами. Саутар вытащил руку из кармана и провел ею по светлым кудряшкам на груди. Он посмотрел на Ребуса дружелюбным взглядом, губы его чуть раздвинулись. Ребус с трудом подавлял в себе желание врезать ему кулаком по физиономии.