Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

— Не сердитесь, молодой человек, предохранитель я мог сменить и сам, но у меня имеются проблемы более серьезные.

Олег пригубил коньяк, убрал в карман сто рублей, по тем временам деньги.

— Жизнь сложна, люди завистливы, — философствовал хозяин. — Каждый норовит ножку ближнему подставить, а то и за горло взять.

Олег пил кофе, молчал, словно и не слышал. Нинка, стерва, навела, понял он. А может, и к лучшему?

— Слышал, вы человек без предрассудков и отличный стрелок, — сказал хозяин и замолчал.

— Выкладывайте! — Олег постучал пальцем по столу.

Хозяин тотчас положил перед Олегом пять тысяч и бумажку, на которой печатными буквами были написаны все данные горлохвата. Олег, как, впрочем, и многие в городе, этого человека знал, деньги и записку убрал в карман, не торопясь допил кофе, подхватил свой чемоданчик и сказал:

— После выполнения работы выплатите столько же. — Взглянул на хозяина вопросительно.

— Нет проблем, молодой человек, — заверил хозяин. Дважды побывавший в зоне, он удивился спокойствию телемастера и простоте, с которой был принят заказ.

Через два дня горлохвата с простреленной головой нашли в собственной машине. Человека в городе знали, ни обыватели, ни тем более милиция происшедшему не удивились.

Заказчик, хотя и был у «хозяина» дважды, ума не нажил, с Олегом, который пришел за расчетом, повел себя развязно, начал болтать на фене. Олег всадил ему пулю в лоб, удалился, заглянул в «Алмаз», выпил рюмку водки, расплачиваясь с Ниной, сказал:

— Дорогая, я же говорил, что только валюта, и я один, и никаких концов.

Когда поступило предложение выехать в Мюнхен, Олег принял его не задумываясь.

Он был далеко не глуп, скорее умен, хотя обладал внешностью не особо приметной, понимал, что и ее следует изменить. От парика, фальшивых усов, очков он отказался сразу, решение он принял простое, но эффективное. Олег по мере возможности хорошо одевался, ежедневно брился и вообще следил за внешностью, был чистюлей. Он решил изменить свой социальный облик, бриться стал раз в неделю, перестал стричь ногти, и под ними быстро образовалась траурная кайма, оделся похуже, не гладил брюки, не чистил обувь.

Когда Олег добрался до Мюнхена и его, в целях конспирации заметая следы, начали передавать из рук в руки, он отнесся к этому спокойно, философски, с умными людьми работать легче.

Выполнив задание и благополучно вернувшись в город, Олег честно отдал Нине половину гонорара, решив в следующую поездку установить с заказчиком прямую связь, обойтись без посредников. Марка, как и доллар, стремительно дорожала, Олег стал миллионером, жил спокойно, ни в чем себе не отказывал, ждал, уверенный, что заказчики объявятся.

И сегодня, когда Нина позвонила и сказала, мол, вечером заглянет поболтать за жизнь, Олег не удивился.

Нина смотрела на Дитера, который отворачивался к стене, уже не блевал, лишь мучился икотой, переводила взгляд на брезгливо улыбающегося полковника, кляла Академика, Мустафу и не знала, что сказать.

Гуров подошел к «Волге», в которой на переднем сиденье сидел ТТ, и очень спокойно сказал:

— Привет, Тимофей Тимофеевич, в твоем государстве бардак творится. Это я так, к слову, ученого учить — только портить. У тебя в машине бутылочки воды не найдется? У моего немца от шуток твоего Мустафы все нутро повыворачивало.

Тимоша молча изучал свои ладони, глаз не поднимая, спросил:

— Где Мустафа?

— В подвале остался, — ответил полковник, — ты туда не ходи и ребят не посылай, нечего следить, а там мокро. Я воду просил.

С заднего сиденья протянули бутылку коньяка:

— Мы воду не пьем.

— Спасибо. — Гуров взял коньяк. — Уезжай, нечего вам тут светиться.

Гуров направился к Дитеру, около Нины задержался, сказал:

— Ты, девочка, мне изрядно надоела.

— Я позвоню, — нерешительно сказала Нина, происшедшие события подорвали ее уверенность.

— Завтра утром, и разговаривай с Дитером, я к вашим делам отношения не имею.

— Спасибо, господин полковник, — неожиданно даже для себя ответила Нина, села за руль «Волги», и машины укатили.

— Ты большой молодец. — Сыщик протянул Дитеру бутылку. — Хлебни, полегчает, и поехали домой, отмоемся, выпьем кофе и придем в норму.

Они долго мылись, переоделись, выпили по две чашки кофе; с приходом в норму обстояло хуже. Дитер, который в подвале вначале не понимал безвыходности положения и нависшей опасности, испугался задним числом. Сыщик, точно оценивший ситуацию с первого мгновения, свой страх предельно зажал; теперь, когда полковник расслабился, перед глазами непроизвольно возникали кошмарные картины. Они сидели на кухне за столом и молчали; полковник не выдержал, налил два полных стакана коньяка и сказал: