Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

Еланчук отложил газеты. Зубы могут заболеть у каждого и всегда не вовремя, однако шефа, который сдуру красится под иностранца, не понять. Сколько времени скрывал свою суть, практически со мной не разговаривал, теперь заходит по нескольку раз в день. Раньше шага без охраны не желал сделать, сейчас поехал один и не говорит куда и зачем. Что-то изменилось, но неясно, в какую сторону. Может, он решил со мной расстаться?

Валентино сел за руль «Мерседеса», только вставил ключ, хотел завести мотор, но не успел. Его грузная фигура обмякла, завалилась на бок: пуля пронзила висок, оставив в нем аккуратную дырочку.

Серый, грязный «жигуленок», стоявший у дома напротив, отъехал неторопливо, через несколько секунд свернул направо и влился в густой поток машин, затерялся.

Федор Ивлев сунул футляр с винтовкой под переднее сиденье, довольно ухмыльнулся. Вчера вечером, после осмотра переулка и подходов к офису «Стоика», киллер вышел на канал аварийной связи. Звонил, естественно, из автомата. Только киллер заикнулся, что выполнить задание в срок невозможно, как его перебили:

— Это может несколько дней подождать. Договорись с Красавцем, результат доложи завтра. Мы ждем твоих предложений и по первому варианту.

Красавцем хозяева звали Валентино. Водитель и охранник Жеволуб уже давно был осведомителем, доносил о каждом шаге хозяина, и отправить его к зубному врачу не составило труда. Киллер утром взял Валентино под наблюдение, стрелять у его дома было опасно.

Когда шеф приехал в офис, винтовка, уже собранная, лежала под рукой Ивлева, но выстрелить не удалось: проехавший грузовик на несколько секунд закрыл жертву. Такую ситуацию учли, убийца знал, что вскоре Валентино пригласят в банк. Приглашение состоялось. Валентино — не оперативник: на стоявшую напротив машину даже не обратил внимания. Остальное было делом несложной техники.

Федор Ивлев включил приемник, начал подсвистывать зазвучавшей мелодии. Он уже забыл об убийстве человека, чувствовал себя превосходно. Он решил категорически отказаться от идеи ликвидировать одновременно двух оперов и сменить место: стрелять в переулке слишком опасно. Задание «договориться» с Валентино, который в вопросах безопасности был абсолютным фраером, — подвернулось как нельзя кстати. Хотя убийца уже давно убедился, что его берегут и достаточно сказать об опасности, как тут же подключат людей, начнут разрабатывать новый план, но существовало профессиональное самолюбие: он не любил просить отсрочки. А тут вроде все само складывалось: человека отвлекли, ему требуется дополнительное время. Ясно, из двоих оперов начинать следует с Гурова. И у киллера вырисовывался недурственный план ликвидации, несложный и абсолютно безопасный для исполнителя.

Еланчук подвинул газету и только начал читать статью о суде над человеком, который посмел объявить, что химическое оружие в России производят, как распахнулась дверь и на пороге застыл, нелепо растопырив руки, Виктор Жеволуб.

— Зуб выдернули, наркоз проходит? — спросил Еланчук равнодушно, хотя уже подсознательно понимал, что произошло.

— Шеф… В своем «мерсе»… — Охранник икнул.

— Уехал по делам, думаю, в банк. — Еланчук уже не сомневался, что Валентино мертв, начинается новая жизнь, возможно, она и заканчивается.

— Шефа убили, мертвый в своей тачке валяется! — Жеволуб выговорил известие с таким пафосом, что не только в первом ряду, а на галерке было бы понятно: актер появился на сцене никудышный.

Очень хотелось Еланчуку узнать, у какого врача был на приеме охранник, но гэбэшник молча вышел на улицу, заглянул в машину, приказал Жеволубу охранять труп и позвонил в милицию.

Приехала опергруппа, последовала обычная процедура осмотра, служащих опросили, предупредили о предстоящем вызове в прокуратуру, уехали равнодушные, спокойные. Обычная история: следователь возбудит уголовное дело, оперативник заведет розыскное дело, папки положат в сейфы и извлекут их на свет божий, если по другому убийству задержат человека с оружием и баллистическая экспертиза установит, что именно из него и застрелили гражданина Жмыха И. П.

Офис гудел, люди суетились, коммерческий директор собирал совет. О Еланчуке никто и не вспомнил. Он был человек шефа, теперь ничей, никому не нужный.

Он вернулся в свой кабинет, сел за стол, начал думать, каково будет продолжение. Он прекрасно понимал: если началась чистка, все зависит от того, в какой список занесена его фамилия, и защитить себя невозможно, остается только ждать. Если решили убрать, ждать недолго. Хотят оставить, позвонят — пригласят на инструктаж. И только он успел подумать о звонке, как аппарат негромко тренькнул.