Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

— Я стараюсь, Лев Иванович.

Рация вновь ожила:

— Остановитесь, полковник, я вас обгоняю и выхожу из машины. Вы отпускаете парня, я отпускаю девчонку.

— Парень, тебя тянет на мелодрамы. Зачем нам встреча дочери и отца? Могут начаться истерика, крики. Посади девочку в мой «Мерседес», затем обгоняй и получай свое сокровище.

— Не могу…

— Выполняй, — включился Еланчук. — Я вам верю, Лев Иванович.

— Я сказал, что за нами никого нет, я слово держу, — ответил Гуров, продолжая неторопливо идти, и взял Байкова под руку.

Сзади раздался короткий автомобильный сигнал. Гуров обернулся, увидел, как Крячко дважды включил дальний свет, и отпустил руку Байкова.

— Шагай, все будет нормально. — Гуров остановился.

Байков шел неуверенно, по краю тротуара, покачиваясь, словно пьяный. Мимо проскочила заляпанная грязью «Волга», остановилась метрах в пятидесяти, из нее вышел мужчина. Байков шел к машине, неожиданно споткнулся, упал на колени, завалился на бок. Выстрела никто не слышал, но и Гуров, и Отар, который шагнул было навстречу Байкову, остановились, начали оглядываться. Машины проносились мимо; редкие прохожие, укрываясь от непогоды, спешили по своим делам. Кто в наше время обращает внимание на упавшего человека?

— Мать твою! — забормотал Отар в рацию. — Кажись, его шлепнули!

— Не болтай, забери его в машину, — приказал Еланчук.

Отар заглянул в «Волгу», позвал напарника, они вдвоем подбежали к Байкову, над которым, склонившись, уже стоял Гуров. Разорвав рубашку, он сунул руку, попытался нащупать сердце, поднял голову, оскалился на Отара и его напарника:

— Ложкомои! Подонки! — Гуров вновь наклонился к Байкову, перевернул лицом вниз.

На светлом плаще, под лопаткой чернела аккуратная дырочка, вокруг которой расплылось темное пятно.

— Без истерик, сукины дети! — Гуров достал платок, вытер руки. — Забирайте, пока какая-нибудь ментовская машина не остановилась по случаю.

Отар попятился, а его сотоварищ вообще заторопился к своей «Волге».

— Юрий Петрович, — забормотал Отар. — Покойник, мертвее не бывает. Куда его?

— Где Гуров? — спросил Еланчук устало.

— Здесь я, Юрий Петрович, — чуть насмешливо ответил Гуров. — Вы что, хотите труп на меня повесить? Заберите его отсюда и немедленно.

— Отар, немедленно! Забери тело немедленно!

Но Отар уже садился в «Волгу», которая тут же сорвалась с места.

— Юрий Петрович, ваши парни смылись, — спокойно сказал Гуров, вынул фляжку, глотнул. — Тело оставить или забрать?

Ответ прозвучал нечленораздельно, и рация умолкла.

— Вот и верь после этого людям! — философски изрек Гуров и махнул рукой. Через несколько секунд рядом остановился «Мерседес», выскочил Крячко, засуетился:

— Как же это, господин полковник?

Еланчук сидел за рулем сверкающего «Вольво», стоявшего у здания «Известий», бездумно смотрел на памятник Пушкина, слушал разговор Гурова и Крячко.

— Бандиты — они и есть бандиты. Не удивлюсь, если сейчас подкатит патрульная машина, и мы долго будем объяснять, как шли и тело нашли. Открывай дверцу, бери под колени, я — под руки.

— Папа! — раздался детский голос. — Что с папой?

— Ничего страшного, Даша, — фальшиво ответил Гуров. — Он волновался, что потерял тебя, вышел, упал.

— Папочка!

Хлопнула дверь, заработал мотор, приглушенно зазвучал голос Крячко:

— И куда теперь прикажете?

— Поезжай вперед, будем думать. Дашу — к бабушке…

Голоса звучали все глуше, затем смолкли. Еланчук включил свою рацию и спросил:

— Отар, ты где?

— Напротив вас, за сквером.

— Поехали в фирму.

Еланчук включил поворот и выехал со стоянки. В машине было тепло, даже жарко, но бывшего гэбэшника знобило. В виске монотонно стучало: «Теперь он знает мое имя и отчество. Теперь он ухватился за кончик…»

«Мерседес» стоял у тротуара. Гуров протянул девочке две таблетки, бумажный стаканчик с минеральной.

— Дашенька, выпей.

— Не хочу.

Девочка не отрываясь смотрела на сидевшего рядом отца, который глупо улыбался, комкая лежавший на коленях грязный плащ, смотрел на свой палец, засовывал в дырку, изображавшую смертельную рану, вынимал, снова засовывал.

— Подбери губы. Прикажи дочери, чтобы она выпила, — сказал Гуров.

— Я сама. — Даша взяла таблетки, запила водой.

Гуров глотнул из фляжки и сказал:

— Будем думать дальше.

— Лев Иванович, — горячо заговорил Байков, — по гроб жизни обязан.

— Станислав, двигайся на Ленинский. Даше спать пора.