Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

— Ну спасибо, Лев Иванович, — гэбист отложил журнал и впервые улыбнулся. — Мне говорили, что вы человек щедрый, оказывается, просто мот, гусар.

— Мы такие, — самодовольно улыбнулся Крячко, — нам чужого не надо, своего хватает.

— Иван Сергеевич, ты собирался молчать как рыба об лед, — сказал Орлов.

— Благие намерения… — гэбист развел руками. — Петр Николаевич, представь меня сыщикам.

— Гранин Иван Сергеевич, полковник, работает там, где работает, однако человек умный и порядочный. — Орлов посмотрел на Гурова и, как бы оправдываясь, добавил: — Лева, нам без них в данном деле не обойтись. Я решил, лучше сам выберу, чем… в общем, так, — и махнул рукой.

— Сердечно вы к нам относитесь, господин генерал, — гэбист вновь улыбнулся. — Надеюсь, скоро каждому, кто не ворует и взяток не берет, начнут ордена раздавать.

— По спискам, составленным взяточниками, — уточнил Крячко.

— Не могут договориться президенты, советники и министры, следует объединяться порядочным людям, — сказал Орлов, — высокопарно звучит, но перед вами я могу не стесняться и слов не подбирать. Иван Сергеевич, ты хотел видеть и слышать людей, работающих по делу. Я обещал тебе сообщить все, чем располагаем, задавай вопросы.

— Шофер Карим Танаев, — Гранин взглянул на Крячко, — его разрабатываете вы, Станислав?

— Тронули слегка, серьезно не занимались, — ответил Крячко. — Я к вам буду тоже обращаться по имени?

— Конечно, Станислав, — серьезно ответил гэбист.

— Я сказал — хватит! — Орлов хлопнул по столу ладонью. — Как пацаны, ей-богу!

— Лучше, если Танаевым займетесь вы, господин полковник, — сказал Гуров. — У меня лишь одна группа. — Он помедлил, решая, сколь откровенным быть, чтобы оставаться честным и не превращаться в глупца, и продолжал: — Вам известно, что Танаев поддерживает связь с Юсовым? А Петр Саввич Юсов, по непроверенным оперативным данным, имеет серьезное влияние на Юрия Ивлева — секретаря небезызвестного Семена Вульфовича Бесковитого.

Гэбист частью этой информации располагал, но получить дополнение и подтверждение всегда полезно, да и откровенность обычно скуповатого на слова Гурова следовало поддержать.

— Спасибо, Лев Иванович, мы уже начали работать, ваше сообщение очень ценно. Хотя лично я не верю, что кто-либо из названных людей может иметь связь с уголовной элитой.

— Юсов в прошлом, совсем недавнем прошлом, был оперативником, у него могли сохраниться связи с уголовниками.

— Даже так? — искренне удивился полковник Гранин. — Интересно, очень интересно…

— Вы разработайте его связи среди политиков, определите цели, которые Юсов преследует, и передайте мне, вам агентурных подходов к Юсову-авторитету не найти, а у меня они просто есть.

— Договорились, Лев Иванович. Что-нибудь еще?

— К сожалению. — Гуров поднялся из-за стола, жестом предложил Гранину отойти к окну.

— Ну, Лева! — Орлов покачал головой. — Жить без секретов не умеет, но мы его любим и прощаем. — Он подмигнул Крячко. — Ну как, Станислав, жизнь? Не надоело пахать на ниве борьбы? Хочешь, я тебя к себе заберу?

— Спасибо, Петр Николаевич, малость обожду.

— Молодец, — Орлов одобрительно кивнул, — у тебя что новое проглянуло?

Крячко рассказал о задании Гурова, пожаловался на неуважение полковника к друзьям-товарищам, затем мигнул хитрым глазом и закончил:

— Тонну бумаги перелопатили, подходящих кличек выявлено несколько: Академик, Профессор, Отец, Учитель…

— Таких кликух как котов недавленых, — усмехнулся Орлов.

— Верно, но ведь все зависит от среды, контекста и многого другого. Пропустили через один фильтр, другой, прокачали через учеты, и остался у нас один неизвестный Профессор. Упомянули о нем дважды, очень коротко.

— Кто да кто? В связи с какими делами?

— Налетчик, взятый за разбойное нападение на инкассатора, обмолвился, что Профессор не ошибся. В чем не ошибся, неясно, разговор прервался. В другой раз, совсем по иному делу, о фальшивых авизо, чеченец сказал, мол, у Профессора башка большая, потому и мозга много. Я шесть томов дела пролистал, нигде больше кличка не упоминается.

— Большая голова — примета ценная, — серьезно сказал Гуров.

— Огорчили вы меня, Лев Иванович, — обронил Гранин, возвращаясь к столу. — Очень огорчили.

— Только предположения из области метафизики, — сказал Гуров, усаживаясь на свое место. — Если честно, понятия не имею, что такое метафизика. Предполагаю, нечто мудреное.