Николай Леонов - Исповедь сыщика [сборник]

— Если слухи беспочвенны, дайте нам лишь взглянуть на горничную Оксану Строеву!

— Ваше молчание дает нам право публиковать свои версии…

— И комментировать ваше молчание!

— Правда ли, что спикер не доверяет своей службе безопасности и обратился за помощью в уголовный розыск?

Чиновник был невозмутим, ждал, когда шквал вопросов иссякнет. Открылась боковая дверь, и в помещение пресс-службы быстро вошли спикер и начальник службы безопасности.

— Что не доверяю, ложь! — сказал Гораев на ходу. — А в розыск обратился! — Он отстранил протянутый микрофон: — Вы, господа журналисты, дадите мне три минуты? Спасибо!

Наступила тишина, сверкали блицы, тянулись руки с микрофонами.

— Подробности происшедшего вам после моего ухода сообщат, — Гораев кивнул секретарю. — Вы относитесь ко мне по-разному, однако любой из вас в силах понять, что об убийстве мне хорошо знакомого, а для моей жены близкого человека трубить на весь мир не хочется. Убили молодую, красивую, жизнерадостную девушку. Мне как человеку горько, как спикеру парламента — стыдно, что в России продолжают убивать. Я официально заявляю, что происшедшее убийство расцениваю как обыкновенную уголовщину и преступное деяние, не имеющее никакого отношения к политической борьбе и предстоящим выборам. Именно поэтому я обратился в уголовный розыск, к специалистам, занимающимся раскрытием подобных преступлений.

— «Московский комсомолец»! Разрешите…

— Нет! — оборвал спикер. — На вопросы я отвечать не собираюсь! У меня к вам просьба, господа журналисты! Положение с преступностью вам известно. Когда россияне узнают, что убивают не только на улицах и переулках, но и на закрытой для посторонних территории… У меня нет слов! Просьба! Да не пишите вы пока об этом деле! Дайте информацию и этим ограничьтесь. Будут новости — вам сообщат! Благодарю за внимание!

Спикер вышел из помещения столь же стремительно, как и вошел.

Авдеев сидел в комнате, которую отвели Гурову во временное пользование, и с ухмылкой наблюдал, как сыщик читает полученные документы.

Как Гуров и ожидал, ничего интересного в материалах, присланных из службы безопасности, не было. Если СБ и располагала на депутатов и министров, советников и помощников президента и спикера компрометирующими материалами, то сообщать об этом милиции не собиралась. Надеяться получить подобную информацию было в высшей степени наивно, но Гуров хотя порой и утверждал, что доверчивость и наивность свидетельство не глупости, а чистоты души, в данном, конкретном случае проявил достаточно коварства. Сыщик отлично понимал, что, кроме фамилий и общеизвестных сведений о приближенных, ничего не получит. Но, с одной стороны, ему и официальные данные были необходимы, — в случае надобности не разыскивать фамилии и телефоны. С другой, Гурову было интересно, как коллеги отреагируют на подобную просьбу, не предпримут ли попытку протолкнуть какую-нибудь дезу либо навести на след. Гуров попросил Авдеева познакомиться с материалами, не сомневаясь, что последние гэбисту прекрасно известны. Сыщик давал возможность Авдееву при «знакомстве» с информацией обратить внимание сыщика на какой-нибудь факт биографии, эпизод из жизни человека, что самое главное, — на какого именно человека подтолкнут гэбисты сыщика угро.

Закончив листать пухлую папку, Гуров сделал вид, что не обратил внимания на отчеркнутые места, папку отодвинул и беспечно спросил:

— Николай, ты лично за белых или за красных?

— Ты уже спрашивал, я отвечал. За Россию, мой друг, за Россию. И вопрос твой детский, наивный. Кого ты считаешь белыми, а кого красными?

— Нас с тобой с детства приучили, что большевики красные, а все остальные белые.

— Надо понимать, что ты считаешь хозяина данной резиденции красным, а президента, в недавнем прошлом секретаря обкома, позже кандидата в члены Политбюро, белым. Как ты сам выражаешься, интересное кино.

— Не путай, я без твоей помощи давно заблудился. Ты за кого будешь голосовать на выборах?

— Отстань! Какое это имеет отношение к убийству?

— Большое, — Гуров зевнул. — Убийца наследил, я тебе дал образцы травы, ты отослал на анализ и сказал мне, что химики ничего не нашли. Ты мне соврал, мне интересно, почему ты соврал.

— Я тебе передал полученную мной информацию, — Авдеев смотрел спокойно, чуть насмешливо. — Ты же продублировал результаты экспертизы. Ты считаешь меня недоумком, что я поверю, мол, машина приходила за твоим рапортом? Лев Иванович, о том, как ты не любишь писать рапорта и отчеты, у нас давно сложены легенды.