Питер Джеймс: Пусть ты умрешь

Среда, вечер, 23 октября

Карл ворочался на коврике в темном багажнике собственной машины. Его трясло от страха и злости. Голова раскалывалась от боли. Не паниковать, говорил он себе, старательно дыша через нос и изо всех сил пытаясь успокоиться, направить мысли в нужное русло и найти выход из ситуации.

Где он? Как долго здесь находится? И почему, почему, черт возьми, это случилось с ним? Приняли за другого? Или неизвестный забрал ключи и сейчас грабит дом? А может, что еще хуже, его цель — дети, Дейн и Бен?

Господи, Рэд, должно быть, сходит с ума от беспокойства. Она дома, ждет, когда он заедет за ней. Если бы как-то позвонить… Но телефон в кармане брюк, а руки связаны, и до него не добраться.

Время от времени доктор слышал шум проезжающей машины. Следовательно, где-то поблизости проходит загородная дорога. Но машины проходили все реже и реже, а это означало, что время позднее. Человек, связавший его, знал толк в узлах — доктор не мог пошевелить ни руками, ни ногами, не мог избавиться от кляпа. Да еще эти болезненные спазмы. Поступает ли в багажник воздух? Это пугало его больше всего. Он вдруг понял, что чем быстрее дышит, тем больше потребляет кислорода. Нужно успокоиться. Рано или поздно кто-нибудь найдет его и спасет. Главное, чтобы воздуха хватило.

Во рту пересохло. Он уже давно отказался от попыток звать на помощь — крик уходил в кляп, который держала на месте какая-то лента, обмотанная, похоже, вокруг головы.

Ну должно же здесь быть что-то острое! Что-то такое, чем можно перетереть веревку. Он придвинулся к сумке с клюшками, услышал, как они глухо стукнули одна о другую, и подсунул руки к острому краю одной из них. Но при первой же попытке клюшка просто повернулась.

Помогите, пожалуйста, кто-нибудь.

Он снова услышал рокот приближающейся машины, шуршание шин по мокрой дороге… Надежда всплеснулась и опала — звук уже уходил вдаль.

Пожалуйста, кто-нибудь, остановитесь!

И еще одна… Те же знакомые звуки… скрип тормозов. Да! Да! Господи, спасибо!

Еще несколько секунд… Кто-то поднял крышку, и на него дохнуло холодом. В глаза ударил слепящий свет. Но радость была недолгой.

— Приятно видеть вас, мой друг, — мягким, вежливым голосом произнес стоящий за светом человек. — Извините, что заставил ждать — был немножко занят. Но вы ведь тоже не скучали, а?

Что-то металлическое царапнуло землю… плеснулась жидкость… В воздухе вдруг запахло бензином, и мысли закружились в водовороте ужаса.

— Вы ведь врач, да? — спросил незнакомец тем же вежливым тоном.

Карл замычал в ответ.

— У вас есть при себе какие-нибудь болеутоляющие?

Он покачал головой.

— Уверены? Никаких? Вы же врач, у вас наверняка должно что-то быть?

Карл промолчал, его трясло. Что, черт возьми, это все значит?

— Видите ли, обезболивающие понадобятся вам, а не мне. Если что-то есть, вам стоит принять. Учитывая, что будет дальше. И пожалуйста, поймите, дело вовсе не в вас. Вы ни в чем не виноваты. Я не какой-то садист — не хочу видеть, как вы мучаетесь. Поэтому и спрашиваю про обезболивающее.

Карла подняли, неловко вытащили из багажника, отволокли в сторону и бросили на мокрую траву. Хлопнула крышка.

— Мне нужно, чтобы вы написали записку, — сказал незнакомец. — Вы не против?

Карл промолчал и только щурился от бьющего в глаза света.

— Вы напишете прощальную записку. Я освобожу вам правую руку. Вы ведь правша?

Доктор только моргнул. Он чувствовал, что его вот-вот вырвет. Резкая боль обожгла лицо — незнакомец сорвал ленту. Вытащил изо рта кляп.

— Так лучше?

— Кто вы такой? Здесь какая-то ошибка, вам наверняка нужен другой. Я — доктор Карл Мерфи, — попытался объяснить он.

— Я знаю, кто вы. Если пообещаете не делать глупостей, освобожу руку. Левую или правую?

— Правую.

— Ну вот, давно бы так.

В свете фонарика блеснуло стальное лезвие, и в следующий момент доктор почувствовал, что правая рука свободна. Незнакомец сунул ему ручку и поднес вырванную из блокнота страничку. Такой блокнот лежал в медицинской сумке вместе с папкой-планшетом. В этот момент доктор успел увидеть незнакомца — весь в черном, бейсболка надвинута на глаза.

Его снова протащили по мокрой траве и прислонили к чему-то твердому и крепкому. К дереву. Перед ним снова появился планшет с чистой страницей.

— Пишите, Карл. Прощальную записку.

— Прощальную? Кому?

— Кому? Ну же, доктор! Чему вас учили в школе? Кому!