Алексей Сухаренко: Ловушка для опера

5. Надежда – хозяйка казино «Чикаго» – 5 +,

6. Оксана – свидетельница на свадьбе Замутилова -5,

7. Катя – Воронцовская баня – 5,

8. Наташа? – общежитие Хлебозавода – 5.

У Бодрякова была своя система сыска, он в отличие от своих знаменитых и не очень знаменитых коллег проводил поиск не по принципу наибольшей вероятности, а используя метод исключения. Тем самым, продлевая радость рабочего процесса и избегал ненужных ошибок. Поэтому первая, подлежащая по его методу наиболее вероятному исключению, была заведующая овощным магазином, на сегодняшний момент 50-летняя женщина, Клавдия Петровна Груздь.

Во дворе одноподьездного дома не было не души. Жильцы дома преимущественно проводили выходные на дачных участках и возле водоемов. Даже постоянных завсегдатаев дворовых скамеек – пенсионерок не было на привычных местах.

«Может отчасти сработал телевизионный рекламный ролик, и все дети, вспомнив о доме, позвонили родителям, и теперь перегруженные телефонные линии удерживают пожилых людей дома, проливая бальзам на их души, внося умиротворение и комфорт, сравнимый с прохладным дождем орошаемым потрескавшуюся от зноя почву. А может, сработала другая реклама и все, оставшиеся в городе жители, занялись на выходных грандиозной стиркой, скопившегося за время социализма и дефицита стиральных средств, грязного белья. И все же, скорее всего первый вариант… про дождь, его хотя бы не исключает огромная дворовая лужа, которая растеклась от детской площадки до входа в подъезд. А еще вероятней это наличие самой лужи, и люди, заблокированные этим водоемом, стали вынужденными заложниками стихии».

Егорша обрадовался, что разгадал сложную загадку, и теперь стал из окна своей квартиры, расположенной на первом этаже у входа в подъезд, познавать действительность через отражение в луже. Его грязные, взъерошенные светло – русые волосы торчали в разные стороны, а большие выпуклые глаза, не смотря на свою привлекательность, ни чего не выражали. Дотошный наблюдатель, кроме странноватой внешности, мог еще увидеть улыбку, хорошо спрятавшуюся в уголках его губ. Его возраст – толи двадцать лет толи тридцать пять, так же трудно угадывался, поскольку его хозяину, похоже, до этого, как и до своей внешности, не было ни какого дела. В луже отражаются стены дома, балконы, кроны тополей, четыре вялых облака, небесный свод. Скрипнув тормозами, в самой середине неба останавливается машина скорой помощи. Водитель сдал назад на сушу. В замутившейся воде исчезли отражения. Из машины появилась неземной красоты существо в белом халате. Прелестная фарфоровая статуэтка на шпильках. Нитка жемчуга на шее и две огромные жемчужины – глаза. Кумулятивный аромат «Шанель» доносится до Егора, и он на мгновение забывает как дышать. Увидев в распахнутом окне первого этажа странную «статую» врачесса обворожительно улыбнулась.

– Вы кем будете больной?

Егор попытался ответить, но у него не получилось. Вместо этого он просто расплылся в самой естественной в таких случаях дурацкой улыбке, отчего созвездие веснушек на его лице собрались в сплошной Млечный Путь.

– Сын, – он представился богине медицины с такой интонацией как будто попробовал свой голос на вкус.

Врачеса обернулась к санитару и водителю.

– Заносите…

Медбрат и шофер извлекли из недр автомобиля носилки на которых, совершено без движений, лежала мать Егора. Передний край носилок, из-за лужи, они поставили на подоконник первого этажа и с помощью Егора затащили больную в квартиру. В комнате медбрат помог Егору положить больную на кровать и вышел на кухню, предварительно исследовав жилище цепким взглядом, но так ни за что им не зацепился. В комнату вошла врачесса. Она открыла медицинский чемоданчик и, достав из него зеркальце, осмотрела свое приятное личико. Вполне довольная свои видом она перевела взгляд на мужчину, который сидел на кровати и, улыбаясь, гладил по голове больную мать. Он был одет в старые, заплатанные джинсы, доходившие ему лишь до щиколоток, растянутый джемпер ручной вязки и, выглядывшие из-под джинсов синие тренировочные. Стоптанные сандалии на босых ногах завершали весь его гардероб. Остановив свой взгляд на еще не вполне стерильных руках, гладивших волосы больной, девушка поморщила носик.

– Кормить кашей, молоком, супом – проинструктировала она родственника.

– У нее же всего лишь зуб болел, – о чем-то вспомнив, недоуменно повернулся Егор к обворожительной врачессе.