Николай Оганесов - Мальчик на качелях

Он не улыбнулся, и в этом был залог успеха.

– Вы в самом деле промокли под дождем. Только зонтика с вами не было. Я вас внимательно выслушал, Сергей Сергеевич, и хочу отдать должное – по части грамматики вы сильны: ни разу не сказали о Вышемирском в прошедшем времени. Тем не менее приблизительно полтора часа назад вы уже побывали в этом доме и знаете, что профессор умер. Не так ли?

Его неподвижное лицо посерело, а глаза за толстыми стеклами выразили бесконечную тоску и растерянность.

– Убегая из дома, вы оставили следы своей обуви. Нет никаких сомнений, что они будут идентичны этому следу. – Я показал на четкий отпечаток остроносых туфель Черпакова у самого порога комнаты. – Я также думаю, что это вы, не назвавшись, сообщили в милицию о случившемся. А звонили из телефонной будки у автобусной остановки...

– Все так и было, – еле слышно сказал Черпаков. Он сорвал с себя очки и спрятал лицо в ладони.

– После звонка в милицию вы сели в машину. Куда вы поехали?

– Домой, – всхлипнул он.

Я вышел и принес из кухни наполненный до краев стакан. Стало слышно, как он жадно пьет воду.

– Извините, нервы, – сказал он, немного успокоившись. – Пока мы с вами говорили, почти забыл о том, что нет больше Ивана Матвеевича... Дело в том... в том, что я потерял сегодня самого близкого человека...

Без очков лицо Черпакова стало до странности молодым и незащищенным.

– Тем более, – поощрил его я. – Тем более, Сергей Сергеевич, надо все рассказать.

– Это было ужасно! Я начну по порядку, хорошо? – Уловив мой кивок, он тоже кивнул, и, делая паузы после каждой фразы, начал: – Я вышел из автобуса. Чтобы не промокнуть под дождем, побежал к дому. У калитки столкнулся с Юрой. Приостановился, чтобы поздороваться. Спросил, как чувствует себя отец. Он отмахнулся от меня.

– У него было что-нибудь в руках?

– Да, большой коричневый чемодан. Я еще удивился, хотел спросить, куда он собрался, но Юрий уже бежал через дорогу. – Черпаков надел очки. – Входная дверь была распахнута настежь. Прежде чем войти, я окликнул профессора по имени и отчеству, думал, может, он спит. Никто не отозвался, а ведь мы предварительно договорились по телефону, что я приду в половине шестого. В доме тишина. По крыше барабанил дождь. Я заглянул в комнату... Мне стало жутко... У окна в кресле полулежал Иван Матвеевич. Я позвал его, но он оставался неподвижным. Беспомощно свисала голова, остекленевшие глаза смотрели в потолок. Он был мертв...

– Почему вы не вошли?

– Испугался... Да и помочь ему было не в моих силах... – Он подтянул очки к переносице. – Я вспомнил убегавшего из дома Юру...

– Вы как-то связали его бегство со смертью Ивана Матвеевича?

– Я?.. Мне просто стало страшно, испугался, потому и убежал...

– Дальше.

– А что дальше? Это все.

– Ну, скажите, например, продолжал ли идти дождь или нет?

– Да. Я промок до нитки, меня бил озноб...

– И тут вы решили позвонить?

– Я не знал, что мне предпринять. А тут на глаза попалась телефонная будка. Я вошел и позвонил в милицию. Чисто механически.

– Почему не назвали себя?

– Не знаю, – едва слышно ответил Черпаков. – Услышал голос в трубке. Выпалил одним духом фамилию, адрес и бросил трубку. Остановился на обочине. Подъехало такси, Я сел и назвал свой домашний адрес. Все было как в тумане. Пока ехал – в голове полный хаос. К счастью, дома никого не было. Я бросил апельсины на кухне. На глаза попалась кукла дочери. Старая такая, с размалеванным лицом... все хотел ее выбросить. Она была без платья, из дыры на спине высыпались опилки. Ненужные подробности, я понимаю, но на меня это сильно подействовало. Я схватил зонтик и убежал из дома. Дождь к тому времени прекратился. Я шел и упрекал себя в трусости, думал, как правильней поступить. Решил, что надо вернуться сюда и подождать милицию.

– Приехали автобусом?

– Автобусом, – подтвердил Черпаков. – Около дома увидел «Скорую помощь» и милицейскую машину. Набрался храбрости, подошел к калитке, а милиционер не пускает. Сюда нельзя, говорит, идите своей дорогой, если не хотите неприятностей. Я снова струсил. Перешел через дорогу, стою и сам себя успокаиваю: чем я могу помочь, если Ивана Матвеевича уже нет в живых, попаду под подозрение и только запутаю милицию... Что тут долго объяснять... психологию труса вы знаете лучше, чем я.

– Но все-таки решились?

Он пожал плечами.

– Так получилось. Я подумал: а вдруг вы меня сами найдете? Лучше уж самому.

– Лучше, конечно, но почему же сразу не рассказали все начистоту?