Эдуард Дроздов - Розыск

Воронов ободряюще улыбнулся Глинской, проговорил:

— Вы же опытный следователь, Агния Николаевна! Мастер по налаживанию контактов с подследственными, и вдруг — такое! Прижимайте, прижимайте ее фактами! Иначе мы с вами рискуем застрять здесь, на берегу Янтарного моря, на зиму.

Агния Николаевна опустилась в кресло:

— Не знаю, что еще предпринять...

— Давайте завтра попробуем вместе.

Конвоир ввел Августу Мисавичене, сухую, высокую. Она упрямо сжала тонкие губы, села на стул, выпрямив спину, устремила в окно безучастный взгляд.

Глинская начала ровным голосом:

— Вы напрасно упорствуете, Августа Яновна. Вот, смотрите, заключение научно-технического отдела: «На крышке утюга обнаружены явственные следы золотого песка. Такое золото добывается на прииске «Северный». А утюг этот вам прислал ваш сын полтора месяца назад. Дальше. В доме у вас при обыске также было обнаружено золото. И тоже с того же прииска. Сын ваш, Мисавичус Ионас, арестован, взят с поличным. Пойдем еще дальше. В обнаруженных у вас пяти письмах сына были почти идентичные фразы: «Послал с надежным человеком карасей». В одном — килограмм, в другом — полтора, и так далее. Мы ведь тоже не глупцы, понимаем: к чему вам караси из такой дали, если их и здесь вполне достаточно.

Как видите, мы знаем почти все. Нам нужны только связи вашего сына: через кого он переправляет за рубеж золото?

Говорите, Августа Яновна, говорите! Суд учтет ваше добровольное признание!

Молчание.

— Вы же старая женщина, Августа Яновна! В ваши годы — и быть под судом! Как потом людям-то в глаза смотреть будете?

Старуха усмехнулась, но промолчала.

А Гурий Александрович сидел тут же, на небольшом диванчике, думал: «Как же ее разговорить? Старуха — единственная ниточка!»

Он лихорадочно перебирал в уме все, что знал о народах Прибалтики, об их нравах, обычаях. И вспомнил! Обратился к ней, предупредив Глинскую едва заметным жестом:

— Скажите, Августа Яновна, вы верующая? Католичка?

Впервые за эти дни старуха разомкнула сухие губы:

— Разумеется. Вам-то что до этого?

Гурий Александрович немного помедлил, он понимал, что это — единственный шанс заставить ее заговорить. Медленно выговаривая слова, произнес:

— Значит, вам знаком обычай католиков: от средств, добытых неправедным путем, некий процент отдавать церкви?

Старуха взглянула из него со страхом, и он понял: удача! Заговорил снова уже уверенней:

— А теперь представьте себе, что мы сообщим церкви, на какую сумму у вас изъято золото. А вы ведь церкви не дали ни копейки. Что будет?

Мисавичене в ужасе закрыла лицо руками. Она знала: месть будет страшной, пострадает вся многочисленная семья Мисавичусов, все их родственники. На всех падет тяжесть проклятия. И она заговорила:

— Не делайте этого! Прошу вас... Я скажу все. На мызе моего младшего сына в бункере под картошкой есть еще золото...

Глинская подалась вперед, взволнованным голосом спросила:

— Кто переправлял золото за рубеж?

— Скажу и это... Не сейчас. Дайте отдохнуть.

Юстус шел на работу и весело насвистывал. Настроение, несмотря на дождливое утро, было превосходным: приближался долгожданный отпуск и с ним — поездка на Черноморское побережье. Сейчас там бархатный сезон, ему стоило немало трудов и немалых денег, чтобы раздобыть эту путевку. Но теперь все хлопоты позади. Вернее, почти все, осталось завершить одно дело. Он еще раз улыбнулся, прикидывая, сколько прибыли сулит ему это, и вошел в кабинет.

Не так уж много было среди парней — студентов медицинского института пожелавших выбрать профессию гинеколога, а он, Юстус, выбрал ее давно, еще когда только собирался поступить в институт. Его мать тоже была гинекологом, и он хорошо узнал по ее работе выгоды этой профессии.

Деньги, деньги! Они нужны всюду, а где брать? Он не мог до бесконечности повышать гонорары за свои приемы, это вряд ли понравилось бы его прекрасным клиенткам. И потому, когда к нему пришел человек с довольно рискованным, но очень выгодным предложением, Юстус согласился выполнять его поручения.

Раздался стук в дверь.

— Войдите.

Через порог шагнула женщина средних лет в брючном костюме, с ярко напомаженными губами и синими тенями под глазами. Заговорила с акцентом на литовском языке, и Юстус понял: «С того теплохода!»

— Недомогания? Боли? Очень неприятно, верю вам, охотно верю. Меня всегда удивляет мужество женщин. Честное слово, я хоть мужчина и не робкого десятка, но таких болей вынести бы не мог. Говорю вам это не только как честный человек, но и как врач, — тараторил он, готовясь принять больную.