Елена Топильская - Темные силы

— Знаю, — ласково подтвердил псих, и назвал мне мой точный адрес. Ну, естественно, раз он знает телефон…

С Лешкой Горчаковым я соединилась с первого раза. Теперь надо сделать так, чтобы он услышал мой разговор с психом, а псих чтобы не понял, что я кому-то транслирую нашу с ним беседу.

Я нажала на своем домашнем телефоне кнопку громкой связи и положила рядом с аппаратом мобильник. Горчаков, конечно, поалекал в трубку, но многолетняя следственная практика быстро заставила его замолчать и прислушаться.

— А где вы купили газету с моим портретом? — тем временем спрашивала я психа.

— Где? — псих помолчал; и мне даже показалось, что он растерялся. — В киоске…

— И влюбились в портрет?

— Да, — снова почему-то выдержав паузу, признался псих.

Нет, Горчаков так еще долго не врубится в чем дело, надо сворачивать разговор к сути.

— А может быть, можно все-таки меня не уничтожать? — спросила я, изображая голосом не просто спокойствие, а прямо-таки безмятежность.

И снова пауза. Странно; если это псих, у него не должно быть никаких колебаний. А этот будто теряется от моих вопросов. У меня мелькнула надежда, что это чья-то глупая шутка, или неумелая угроза, без намерения ее исполнить. Но голос моего собеседника неожиданно отвердел, и у меня мурашки побежали по коже.

— Я должен, — сказал он воодушевленно. — Я поднимаюсь…

— Вы хотите уничтожить меня прямо сейчас? — я понимала, что рискую и провоцирую его; даже если он сейчас не готов со мной расправиться, этими словами я могу его подтолкнуть к действиям, но мне нужно было дать понять Лешке, что дело серьезное.

— Да, сейчас, — подтвердил псих. — И мы сольемся, очищенные огнем.

— Огнем? — уточнила я. Может, сразу набрать «01»?

— Огнем.

Ну да, подумала я, мы так и так огнем очистимся, хоть он взорвет дом, хоть подожжет.

— Как вас зовут? — спросила я. На всякий случай, просто чтобы потянуть время.

— Паша, — ответил он. Голос его почему-то помягчел. Я услышала в трубке характерный хлопок двери нашей парадной. Значит, он действительно идет. Господи, спаси…

— Откуда вы, Паша?

— Я? Я областной, — его голос звучал на фоне его шагов. Он действительно поднимался по лестнице. К моей квартире.

— И вы специально ко мне приехали?

— Ну да… — в его голосе снова появилась неуверенность. Интересно, почему он то теряется, то отвечает уверенно?

— А как вы выглядите? — на ум мне шли только такие дурацкие вопросы.

— На мне шапочка вязаная… Джинсы черные… Кроссовки старые… —добросовестно перечислял он. Я внимательно слушала его и пыталась сообразить, успеет ли Лешка что-то предпринять, и поймет ли он, что надо предупредить моих. Сашку и Хрюндика. Надеюсь, что Горчаков уже не внимает завороженно нашему диалогу, а звонит в дежурку РУВД или главка. И мужу моему…

— В руке у меня сумка спортивная, — продолжал тем временем псих. Он слегка запыхался, поднимаясь на высокий четвертый этаж. Хорошо, что у нас нет лифта, подумала я, слушая, как гулко разносится его голос из динамика моего телефонного аппарата по пустой квартире; пусть бы он поднимался долго-долго, а еще лучше — бесконечно. Голос заполнил собой всю квартиру, и я вжалась в диван: мне показалось, что не только голос, что он сам уже здесь, везде, в каждом уголке. И что мне делать?..

Снова раздался хлопок нашей входной двери в парадную. Это я услышала уже не из телефонной трубки, звук донесся из парадной. Боже, только не Гошка и не муж! Горчаков не успел бы так быстро кого-нибудь прислать, значит, это кто-то из своих. Только не это!

В динамике вдруг все стихло. И жуткую тишину моей квартиры прорезал звонок в дверь.

У меня защемило под ложечкой. И сердце бешено заколотилось; я вдруг потеряла ощущение времени. И как-то отстранение подумала —а сколько прошло с того момента, как псих вошел в парадную? Наверное, минут пять; столько, сколько тратила обычно я сама на то, чтобы подняться на свой четвертый этаж с тяжелой сумкой и продуктами. Почему-то мне показалось, что псих, помимо своей душевной болезни, страдает еще каким-то физическим недостатком, из-за чего тащится по лестнице медленно, еле передвигая ноги. Наверное, это моя собственная психика притормозила мое ощущение времени, выстроив барьер перед паническим страхом, что вот сейчас маньяк-убийца подложит бомбу под дверь моей квартиры.

Потом выяснилось, что я тянула время, поддерживая беседу с психом, целых двадцать восемь минут.