Рут Ренделл - Дремлющая жизнь

Интересно, можно ли быть настолько уверенным в другом человеке? Вексфорд в этом сомневался: разве не присвоила Рода чужой бумажник? Да и вообще, похоже, ее жизнь можно было назвать настоящим образцом двуличия.

– Что же, миссис Паркер, пожалуй, мне уже пора, – сказал инспектор. – Вылезу-ка я через ваше раздвижное окно сразу в сад, не хочется мне встречаться с маленьким Ники.

– Ладно, молодой человек, только створки за собой хорошо прикройте. Вот все говорят, что жарища стоит, а у меня вечно руки и ноги мерзнут. Когда вам будет столько же, сколько мне, вы припомните мои слова.

Миссис Краун по-прежнему отсутствовала. Инспектор вспомнил, что не проверял ее алиби на день убийства. А что, если это она зарезала свою племянницу? Правда, все упирается в мотив: Лилиана должна была быть в курсе условий завещания, которое, кстати, могло храниться у какого-нибудь нотариуса, до сих пор не знающего о смерти клиентки. Но, вернее всего, Рода не оставила наследство своей тетке, которую терпеть не могла, да и маловероятно, чтобы худой, как щепке, Лилиане хватило сил справиться с сильной и все еще молодой женщиной.

Машина, простоявшая под палящими лучами солнца, превратилась в форменную духовку. До руля невозможно было дотронуться, настолько он раскалился. Сидя в машине, Вексфорд порадовался тому, что похудел, иначе, истекая потом в этой жестянке, он превратился бы в запеченного поросенка.

Очутившись в своем кабинете, он первым делом закрыл все окна и опустил жалюзи до того, как солнце окажется на этой стороне здания полицейского участка. Когда-то он читал, что именно так поступают в жарких странах, чтобы не впускать в комнату горячий наружный воздух. И в определенной степени метод сработал. Не считая отлучки в столовую, он пробыл в кабинете весь день и думал, думал, думал… Никогда еще ему не приходилось сталкиваться со случаем, когда через девять дней после преступления у него не было ни подозреваемого, ни намека на мотив, ни сведений о личной жизни жертвы. Долгие часы размышлений привели его к заключению, что убийство не было заранее подготовлено и что, несмотря на всю абсурдность такой идеи, причиной преступления стала страсть. Миссис Паркер удалось-таки пошатнуть его оценку личности Роды Комфри.

– Где мать? – спросил Вексфорд, застав Сильвию в одиночестве.

– Наверху. Читает внукам сказку перед сном.

– Сильвия, – заговорил он, – я был ужасно занят, да что там, я и сейчас занят по горло, но я надеюсь, что день, когда из-за работы не смогу уделять время своим дочерям, не наступит никогда. Скажи, не могу ли я чем-то тебе помочь? Я спрашиваю сейчас не как полицейский, а как любящий отец.

Сильвия опустила глаза. Высокая, статная девушка, на лице которой были написаны благородство, бесстрашие и самообладание. Она казалась скульптурой, изображающей воплощение терпения и выдержки. До сего момента ее жизнь оставалась безоблачна, и Сильвии не требовались ни смелость, ни присутствие духа.

– Ты что, не хочешь со мной поговорить? – настаивал Вексфорд.

– Мы не в силах изменить реальность, – пожала она плечами. – Я – женщина, а следовательно, существо второго сорта.

– Ты, наверное, шутишь?

– К чему все эти слова, папа? Люди меняются, меняется и их отношение к собственной жизни. Если я скажу тебе, что прочитала миллион книг и говорила со многими людьми, ты, как и Нил, ответишь, что это все совершенно для меня лишнее.

– Может, и скажу. И думаю, не так уж и ошибусь, раз все это превратило тебя в несчастную женщину, разрушающую свою семью. Разве ты чувствуешь себя человеком второго сорта здесь, у своих родителей? Что же изменилось по сравнению с тем, когда ты жила в вашем собственном с мужем доме?

– Если я не найду работу, то и тут повторится то же самое. Мне обязательно надо поступить на какие-нибудь курсы.

Вексфорд не стал распространяться, насколько ему не нравится идея Сильвии записаться в колледж или на какие-то там курсы. Тогда Доре придется присматривать за Беном и Робином в ее отсутствие. Вместо этого он спросил, не считает ли она, что быть женщиной означает иметь определенные преимущества.

– Например, если у тебя спустило колесо, ты можешь быть уверена, что тут же кто-нибудь остановится и предложит тебе помощь лишь только потому, что у тебя хорошая фигура и очаровательная улыбка. А я в такой ситуации могу сутки напролет размахивать руками, даже не надеясь, что кто-нибудь одолжит мне домкрат.

– Да! Именно потому, что я – «миленькая»! – закричала Сильвия. Вексфорд чуть не рассмеялся, настолько это слово сейчас не подходило к дочери: ее глаза метали молнии, и походила она скорее на фурию. – Ты хоть понимаешь, что это означает? – продолжала бушевать дочь. – Сейчас я тебе объясню. Быть «миленькой» – это означает слышать постоянный свист вслед, это отсутствие уважения, это идиотские комплименты. Это означает, что тебя не воспринимают как человека.