Лана Роговская - По закону клумбы

– А шубу купишь? – отвечала она, как в известном анекдоте.

– Куплю-куплю!

Они много смеялись и знали, что могут позволить себе многое из того, о чем раньше и не мечтали. Чесноков делал ей дорогие подарки, водил по модным бутикам и милым ресторанчикам. Наталья была так влюблена, что, казалось, жить не могла без Чеснокова. Она тонула в его глазах, дышала им… Иногда они сутками не вылезали из гостиницы, так им было хорошо вместе. Наталье казалось, что такая огромная любовь может быть только у нее, у них. Что это дар Божий, что не все люди могут такое чувствовать и переживать. Она уже мечтала о ребенке, ждала, когда Чесноков захочет узаконить их любовь.

Однако ее женское счастье длилось недолго. Сергей Николаевич как-то ненавязчиво и не обидно прекратил их отношения, сказал, что у него другие интересы, что женщины его вообще мало интересуют. И стал уезжать путешествовать с друзьями без нее, его привлекали рыбалка, охота. С другими женщинами она его больше не видела. Поговаривали, что он поменял половую ориентацию.

«Разве такое бывает? – спрашивала она себя. – А может, это просто сплетни? Не спросишь ведь впрямую. Да и зачем?»

Чесноков отдалился, у него была своя жизнь. С одной стороны, Наталья его ненавидела, с другой – продолжала чувствовать зависимость.

Проплакав положенное время, Наталья Григорьевна смирилась, даже вышла замуж, но детей у нее не было. Она продолжала преданно любить Сергея Николаевича. Работать с ним было по-прежнему интересно. Чесноков, будучи легким в общении, всегда умел шуткой сгладить любую ситуацию.

Менять государственную службу на частный бизнес было страшновато. Шорина долго сомневалась, однако в конце концов решилась. Теперь в клинике Чеснокова она была почти полноправной хозяйкой и даже входила в состав учредителей. Сергей Николаевич сказал, что это для нее гарантия, что он ее не обманет, что будущее может сложиться по-разному, и у нее должны быть акции их компании.

– Надо четко понимать, ради чего работаешь. А работать надо за хорошие деньги, – говорил он.

Наталья Григорьевна выполняла роль ночного директора, была главной медсестрой клиники, главным администратором, по необходимости – даже охранником у входа. Она преданно служила клинике и Чеснокову. И не забывала ежедневно менять воду в хрустальном графине в его кабинете, на дне которого лежали пять тибетских камней. Сергей Николаевич не так давно был в Тибете и после этого стал постоянно пить воду, настоенную на минералах. Один из камней был сердоликом, названия других Наталья не помнила, но мыла их исправно и ежедневно заливала свежей водой.

– Наталья Григорьевна, начинаем подсадки, поднимайтесь в операционную, – доктор Оловянникова показалась на экране видеотелефона. Тамара Борисовна, как и Чесноков, работала в НИИРе, а здесь, в клинике, подрабатывала.

– Иду-иду! – Наталья Григорьевна положила трубку. – Саша, не отходите и посидите у телефона, пожалуйста! – попросила она регистратора Пирогову и поднялась на второй этаж.

Чеснокова ожидали позже. Обычно в день переносов он старался быть в клинике и сам контролировал процесс. Про него говорили, что он делает чудеса с эмбрионами. У него они почему-то приживаются лучше, чем у других эмбриологов. Его личный успех составлял шестьдесят процентов от всех попыток, в то время как у других специалистов – в среднем сорок. Сегодня серию переносов контролировал второй эмбриолог – Самойлов. Он всех поприветствовал и пошутил:

– Больной должен быть доволен независимо от качества обслуживания!

– И от результатов! – улыбнувшись, добавила Наталья и встала к операционному столу.

Перенос первых двух эмбрионов делала доктор Оловянникова. Она была серьезна и сосредоточена:

– Корнцанг, пожалуйста, тампон, зонд, катетер…

– Александр Петрович, давайте материал!

– Вставляем, снимаем, убираем…

– Беременная!!! – привычно объявила Тамара Борисовна пациентке. – Полежать пятнадцать минут в кресле и затем – в палату! Всем спасибо!

Через полчаса перенос сделали еще двум пациенткам. Все прошло штатно.

Наталья Григорьевна убрала операционную, поставила стерилизационную лампу и вернулась в регистратуру.

Сергей Николаевич появился после четырех часов. Чернявый-кучерявый, почти без седины в волосах в свои пятьдесят три. Небольшие усики, как всегда, аккуратно подстрижены. Одет с иголочки. За модными затемненными очками угадывались веселые глаза.