Эдуард Хруцкий - Страх (сборник)

В могилу опускают гробы. Гудит колокол!

– Вечный покой и вечный свет даруй им, Господи!..

Голос ксендза, неожиданно сильный, летит над кладбищем, деревней, лесом.

– Вечный покой и вечный свет даруй им, Господи!..

Из леса трое наблюдают за похоронами. Один из них опустил бинокль, усмехнулся и сказал со странным акцентом. Так обычно говорят по-русски люди с западных украинских земель, из Галиции.

– Вон того, в рясе, хорошо бы сейчас…

Он щелкнул пальцами.

– Да, – ответил ему другой.

– Так где хата Яруги? – спросил третий.

– Хату, где мы были, помнишь?

– Да.

– Так не та большая, справа, а за ней. Смотри в бинокль. Будешь приходить к нему каждый вечер.

Перекрестие бинокля пробежало по домам и остановилось на маленьком доме.

– Этот?

– Да.

А над лесом плыл грустный голос колокола.

Чем дальше уходила война, тем размереннее и спокойнее становилась жизнь города. Он уже почти оправился от тревог, и только присутствие военных определяло его статус – ближний тыл. Военных было много. Их ежедневно выбрасывал в город железнодорожный узел, они приезжали в командировки, торопились на фронт из госпиталей и запасных полков. Интенданты, трофейщики, саперы, офицеры охраны тыла, службы обеспечения были подлинными хозяевами города.

Люди в военной форме стали привычны. Они как бы дополняли городской пейзаж. Поэтому никому не бросились в глаза два вышедших из парикмахерской офицера. Такие, как все, в пилотках, в гимнастерках, видавших виды, они медленно и праздно гуляли по улице.

Купили у торговки кулек с ягодами, подошли к кино. Предъявили документы военному патрулю. И дальше по городу. Ах, этот тыловой город! Сколько соблазнов таит он для людей, приехавших с фронта. Как мила им тишина и беззаботность. Как много нужно успеть за короткое время командировки.

Вот и ресторан. Танго выплескивается на улицу. Щемящее прекрасное польское танго. И голос женщины чуть хрипловато и грустно поет о любви. Заходите, офицеры! Выпейте, потанцуйте. Не вечна ведь командировка. Когда еще вы попадете в этот город? Мрачноватый, с узкими улочками, с обветшалой готикой домов, с распятиями Христа за мутными от пыли окнами.

Вот площадь. А на ней фотограф. Маленький, круглый человечек в полосатой рубашке и галстуке-бабочке. Он не снимает. Нет. Он колдует. Он может навсегда остановить мгновение. Одну секунду прожитой жизни. Остановить и подарить ее всем.

Съемные декорации. С аляповатыми лебедями и всадниками в черкесках.

Офицеры засмеялись и подошли к фотографу. Один из них снял пилотку, отдал товарищу, сел у полотняного экрана. Снимай, фотограф.

– За фотографиями завтра, – поклонился фотограф, принимая деньги.

Завтра так завтра. У них еще есть время. И день сего дня хороший и длинный. Они поблагодарили фотографа, угостили его сигаретой «Каро».

День кончился, и фотограф собрал свое имущество. Спрятаны в соседнем доме задники-декорации и тренога с фотоаппаратом. Фотограф идет домой. Знакомые улицы, знакомые дома. В этом городе он знает всех и его все знают. Он вежливо приподнимает шляпу, приветствуя. Он идет с работы. Фотограф вырос и состарился в этом городе. На его улицах он встречал легкомысленных польских кавалеристов, прятался в подвале от людей в черных эсэсовских мундирах.

У самого его дома пивная. Много лет ежедневно заходит он сюда.

– Добрый вечер, дорогой Микульский, – приветствует его пожилой буфетчик.

– Добрый вечер, Стась.

Буфетчик наливает стопку водки.

В пивной пусто. Занято всего два столика. У буфетчика есть время поболтать.

Фотограф выпивает, морщится, закусывает моченым горохом.

– Как торговали?

– Сегодня неважно. Вчера было лучше. Крестьяне с рынка.

– Что нового?

– Плохие новости. Бандиты, одетые в русскую форму, побили семью в Смолах.

Фотограф поставил рюмку, посмотрел на буфетчика:

– Не верю. Мало чего болтают на базаре.

– Правда. Мой брат оттуда бежал. Рядом с его домом они убили всю семью.

– О, Тройский, Тройский. А ваш брат ничего не путает?

Буфетчик усмехнулся горько:

– Христом клянусь.

– У Смол лес, а там кого только нет. Спасибо. До свидания.

В маленькой квартирке фотограф снял пиджак и галстук, надел синий халат. Сегодня у него много работы. Завтра надо успеть отдать снимки. Честь фирмы. Что делать!

Горит красный фонарь. Вспыхивает и гаснет увеличитель. Падают в ванночку листы фотобумаги. Появляются на ней веселые лица людей в военной форме. Широкие улыбки солдат-фронтовиков, радостные девичьи лица.