Эд Макбейн - Способ убийства

— Нет, а что такое любовь? — спросил Хейз тоном пай-мальчика.

— На этот раз я не шучу, — заметил Мейер, — я философствую; любовь — это подавленная ненависть.

— О господи, какой циник! — вздохнул Хейз.

— Я не циник, я философ. Никогда не принимай всерьез человека, высказывающего вслух свои мысли. Как можно испытать блестящие идеи, если не делиться ими с ближними?

Вдруг Хейз обернулся.

За деревянным барьером, отделяющим дежурную комнату от коридора, стояла женщина, которая вошла так тихо, что никто из полицейских не услышал ее шагов. Она откашлялась, и этот звук показался таким громким, что полицейские повернулись к ней почти одновременно.

У нее были матово-черные волосы, собранные в пучок на затылке, карие глаза лихорадочно блестели, она не подвела их и даже не накрасила губы, лицо ее было белым как мел. Казалось, она смертельно больна и только что встала с постели. На ней были черный плащ и черные туфли на босу ногу. Кожа на ногах, таких тонких, что казалось чудом, как они держат ее, была такой же мертвенно-белой. Она цепко держалась костлявыми пальцами за кожаные ручки большой черной сумки.

— Слушаю вас, — сказал Хейз.

— Детектив Карелла здесь? — спросила женщина глухо.

— Нет, — ответил Хейз, — я детектив Хейз. Могу я узнать?..

— Когда он вернется? — прервала его женщина.

— Трудно сказать. У него были какие-то личные дела, потом он будет выполнять специальное поручение. Может быть, кто-нибудь из нас?..

— Я подожду.

— Возможно, вам придется ждать долго.

— У меня много времени, — ответила посетительница.

Хейз пожал плечами:

— Хорошо, пожалуйста. Там, снаружи, есть скамья. Если вы…

— Я буду ждать здесь. — Хейз не успел остановить ее, и женщина, толкнув дверцу, вошла в дежурную комнату, направляясь к незанятым столам в центре помещения; Хейз пошел за ней.

— Простите, мисс, — сказал он, — но посетителям не разрешается…

— Миссис, — поправила она, — миссис Фрэнк Додж.

— Простите, миссис Додж, мы пускаем сюда посетителей только по делу. Я уверен, что вы поймете…

— Я пришла по делу. — Женщина сжала тонкие бледные губы. — Хорошо, не можете ли вы сказать мне?..

— Я жду детектива Кареллу, детектива Стива Кареллу, — повторила она. В ее голосе неожиданно прозвучала горечь.

— Если вы хотите подождать его, — терпеливо объяснял Хейз, — то вам придется посидеть на скамье снаружи. Мне очень жаль, но это…

— Я буду ждать здесь, — упрямо сказала женщина, — и вы будете ждать.

Хейз посмотрел на Мейера и Клинга.

— Мадам, — начал Мейер, — нам не хотелось бы проявлять грубость…

— Заткнись!

Слова женщины прозвучали как приказ, а рука ее скользнула в правый карман плаща.

— Это 38-й калибр, — сказала женщина.

Женщина неподвижно сидела на деревянном стуле с прямой спинкой, держа в руке револьвер 38-го калибра. Уличный шум, казалось, подчеркивал тишину, установившуюся в дежурной комнате после ее слов. Трое детективов посмотрели сначала друг на друга, потом на женщину и неподвижный ствол револьвера.

— Положите на стол оружие, — сказала женщина.

Мужчины никак не отреагировали на ее требование.

— Положите на стол оружие, — повторила она.

— Послушайте, мадам, — сказал Мейер, — уберите эту штуку. Мы здесь все друзья. Вы только наделаете себе неприятностей.

— А мне наплевать. Положите оружие на стол передо мной.

Не пытайтесь вынуть револьверы из кобуры, или я буду стрелять прямо в живот рыжему. Быстро!

Детективы не пошевельнулись.

— Ладно, рыжий, молись!

Полицейские понимали, что, лишившись оружия, они окажутся совершенно беспомощными перед вооруженной женщиной. Среди них не было ни одного, кто хоть раз не стоял под дулом револьвера при исполнении своих обязанностей. Мужчины в этой комнате были полицейскими, но также людьми, которых не особенно привлекала мысль о ранней могиле. Мужчины в этой комнате были людьми, но также полицейскими, знавшими разрушительную силу 38-го калибра и понимавшими, что женщины так же способны нажать курок, как и представители сильного пола, и одна женщина с револьвером может быстро покончить с тремя полицейскими. И все же они колебались.

— Я не шучу, черт вас побери! — крикнула женщина.

Увидев, как крепко сжимает она револьвер — так, что побелели костяшки, — и как напряжен ее палец на курке, Клинг сдался первым. Не отрывая от нее глаз, он отстегнул портупею и положил ее на стол вместе с кобурой, в которой находился «Смит и Вессон». Мейер достал из кармана кобуру и положил ее рядом, Хейз тоже отстегнул кобуру и положил ее на стол.