Олег Северюхин - Закройте глаза Истине

– Сволочь ты, Хесус, – сказал я и отвернулся. В душе я понимал, что он прав. Если быть все время быдлом бессловесным, то так оно и будет. Люди, идущие на жертвы ради народа, этим же народом и осмеиваются. Но жертвы будут не напрасны. Каждая жертва привлечет десять сторонников. Каждый сторонник привлечет еще десять сочувствующих. Каждый из сочувствующих породит десять сомневающихся. И пойдет как цепная реакция. Только плохо будет тем, кто народ довел до такого состояния. Пострадают виновные и невиновные. Но демократия разберется, кто виноват, а кто не виноват. Не будет массовых репрессий и массовых захоронений, не будут строиться концлагеря и действовать органы госбезопасности с мечами и щитами для защиты от собственного народа. – Чего стоишь как посторонний? – обратился я к своему знакомцу. – Давай, вызволяй меня отсюда, чтобы тебе потом не пришлось грехи наши замаливать и на себя их брать. Как-нибудь поменьше их будем делать.

После моих слов Хесус преобразился. Передо мной стоял не мученик, а человек, которому удалось убедить грешника в неправедности его жизни. Точно так же себя чувствует учитель, научивший ученика ремеслу и отпускающий его в жизнь, где он будет радовать народ своим мастерством и будет таким же учителем, как и его старый наставник.

– Сейчас в яму спустится веревка, – сказал пророк, – вылезешь сам и вытащи свою Юдифь из соседней ямы. Но не вздумай никого другого вытягивать за собой. Это зло полезет за праведником. Лучше брось веревку в яму, пусть оно там ею удавится. И не вздумай учиться на своих ошибках, отрицая советы тех, кто знает, как оно будет. Хватит уже быть идиотами, а?

– Кто же сбросит веревку, – спросил я с недоверием, – у тебя там свои люди?

– Не теряй время, – сказал мой спаситель, – веревка у тебя за спиной.

Я повернулся и действительно увидел веревку. Грязную, хлипкую и не верилось, что она выдержит меня. Почувствовав толчок в спину, я ухватился за спасительный конец и стал лезть по ней. Я лез и вспоминал те времена, когда мог заниматься хотя бы утренней гимнастикой, но считал, что сильному спорт не нужен, а слабого он погубит.

– Так тебе и надо, – ругал я себя, вцепляясь в скользящую в руках веревку и с трудом приподнимаясь над уровнем дня ямы. – Не дай Бог, проснутся стоящие в углах соямники и потянутся за мной. Тогда вообще никто не вылезет. Либо веревка оборвется, либо начнутся крик и потасовка, которые разбудят охрану.

С огромным трудом я вылез из ямы и потянул за собой веревку. Веревка не поддавалась. Кто-то уже висел на ней. Я подтянул веревку повыше, а потом резко отпустил ее. В яме что-то шлепнулось, и веревка освободилась. Я так и не понял, к чему она была привязана, но ее хватило до женской ямы. Я сбросил ее в яму и громко зашипел:

– Эдетта, хватайся за веревку.

– Тяни, – услышал я снизу и потянул.

Я почти наполовину вытащил свою подругу, как вдруг на веревке появилась тяжесть, вырывающая веревку из рук. Я тянул изо всех сил. Увидев Эдетту, я схватил ее за руку и бросил веревку. Все произошло, как говорил пророк. Веревка осталась внизу, а Эдетту я легко выдернул за руку из ямы.

Не успели мы сделать нескольких шагов в сторону от страшного места, как в женской яме раздался истошный вопль. Подруги по несчастью завопили по факту побега их соямницы. А если бы я хоть одну из них вытащил на поверхность? Нас бы сдали с потрохами или сбросили в яму. Прав был Хесус, когда говорил, что из ямы за нами полезет зло. Так и хочется запеть:

Отречемся от старого мира,

Отряхнем его прах с наших ног…

Начавшаяся суета помогла нам скрыться, потому что пока разобрались, что из двух ям сбежали двое узников, нас и след простыл. Мы шли на восток, навстречу заре и надвигающемуся на нас лесу, который должен укрыть от преследователей, если они угадают, в какую сторону мы идем.

Лес-спаситель был уже близко, как другая мысль замедлила наши шаги. А ведь в лесу могут хорониться лихие люди или гулять дикие звери, которые будут чувствовать от нас опасность и постараются изгнать из своих владений.

Мы зашли в темный лес, нашли для себя убежище под огромной елью, залезши под ее нижние лапы, как в домик с крышей, но без стен. Ночь была тихая внизу и шумливая вверху. Дул верховой ветер, который раскачивал деревья, и они скрипели, как бы жалуясь на то, что им не дают покоя. Где-то трещал валежник, как будто огромный медведь продирался сквозь чащу к непрошенным гостям.